не в лучшем свете. Я не возьмусь судить Петю или Леську, просто все, что произошло, свершившийся факт и я очень сомневалась, что они смогут через это пройти. Может потому, что не представляю, как можно это сделать… Я в раздрае…

На парковке больницы меня ждет Саша. Он освободился и приехал забрать меня. Стоит, облокотившись на машину и смотрит в сторону уже темнеющего парка.

Сильный, уверенный в себе и своих действиях мужчина. Мужчина, который всегда рядом. И я вдруг осознаю, что плачу. Все те эмоции, что я держала в себе в палате у сестры, вырываются наружу в поток слез. Зажимаю рукой рот, заглушая рыдания, но он… нет, не слышит, будто чувствует. Поворачивается, видит и едва не бегом идет на встречу, а я не выдерживаю. Срываюсь. Подбегаю к нему и он прячет меня от всего мира в своих объятьях, пока я безобразно поливаю его рубашку слезами.

Держит, прижимает к себе, успокаивает.

И мне не стыдно за эти слезы, потому что ему не важно в каком я виде. С ним я могу быть любой. Он меня принимает всякой. Он видел меня в таких видах, при которых любой другой бы давно ушел, но он здесь.

Не замечаю, как мы оказываемся в машине. Он усаживает меня на заднее сидение, занимает место рядом и успокаивает.

А мне обидно. Чертовски обидно. Ну объясните мне, почему все так? Почему просто не может быть все хорошо? За что жизнь кидает в людей камнями, когда они начинают радоваться жизни? Для чего все эти испытания? Почему именно полоса черная, полоса белая и снова черная? Почему не может быть всегда хорошо? Разве есть что-то плохое в счастье?

Саша достает откуда-то маленькую бутылку воды и подносит к моим губам. Сквозь колючий ком в горле и слезы пытаюсь пить воду. Глотаю и удивительно, но становится чуть легче.

Поднимаю взгляд на мужчину, сидящего рядом и смотрю в его обеспокоенное лицо. Нахмуренные брови, плотно сжатые губы и темный взгляд, который беспокойно бегает по мне.

Он же всегда рядом. В любой ситуации и что бы не произошло, а я… мне хорошо с ним, даже не так, мне безумно хорошо с ним. Чувствую, как каждая клеточка моей души и тела тянется к нему.

И я тянусь. Отодвигаю от себя бутылку с водой, обхватываю руками его лицо и целую. Сама. Первая. Чего не делала никогда. И не могу сдержать смешка, потому что он растерялся. Когда отрываюсь от его губ, вижу замершего в шоке мужчину, со злосчастной бутылкой воды в руках.

— Я хочу быть с тобой, слышишь? Я больше не хочу без тебя. — шепчу ему в губы.

К черту моих тараканов, комплексы, сомнения и все прочее. Судьба — рулетка, которая раскручивается по только ей известной траектории и терять время на все это, глупость. Я больше не хочу. Я хочу быть рядом с ним. Я уверена эта зараза-судьба что-то придумает и я не хочу терять больше не минуты рядом с ним.

И Саша меня слышит, а может и читает в моих глазах все, чего я не произношу вслух. Я не знаю, куда исчезает бутылка с водой, только чувствую его руки на своем теле и его губы на моих губах, а все остальное уже не важно.

История Олеси и Петра — Я или Она. Выбирай

Глава 28

— Совещание окончено, — завершает наше собрание Саша и, собрав бумаги, выходит из зала для совещаний.

Обсуждали последние приготовления к нововведению — доп. заказы за процент. Идея зашла на “ура” у нашего отдела, осталось проверить на практике насколько это будет целесообразно. Надо радоваться, но как-то не очень выходит.

Вчера выписали Леську, а уже сегодня утром Петя увез ее и детей домой. И хоть теперь мы точно не потеряемся и будем общаться, все равно как-то не до позитива. Сестра больше не будет язвить и устраивать допросы о Саше, а маленькие ураганчики, именуемые моими племянниками, не поделятся идеями, как обниматься и не быть “дурой”. Мне будет их не хватать. Здесь, рядом с собой.

Уже немало лет прожившая одна, искренне думала, что с этой веселой троицей за неделю сойду с ума, если честно, то почти сошла — сестра попала в больницу, а Миша и Маша не ангелочки — но вот они уехали, а я хочу их обратно.

Леська, когда мы с Сашей их провожали, сказала что с нетерпением ждет приглашения на свадьбу. Говорила она мне это “по-секрету” и так “тихо”, что Петя, за нашими спинами не сдержанно хохотнул, а Саша сказал, что будет активно работать в этом направлении, чем ошарашил уже меня. Можно было бы улыбнуться, подумав, что это шутка, но это же Саша… с ним ни в чем нельзя быть уверенной наверняка.

— Ребята, не расходимся. — хлопнув в ладоши, весело пропевает Ариша, вырывая меня из своих мыслей. Улыбается и светится, как лампочка, впрочем, как и всегда. — В эти выходные у меня день рождения, и вы все приглашены, — она словно фокусник выхватывает из папки пригласительные — из плотной бумаги, расписанные в синем золоте — и проходя вокруг стола раздает их всем собравшимся, а возле меня, о “чудо”, вдруг тормозит и растерянно хлопает глазками — пригласительные закончились как раз на мне, ее руки пусты.

Спасибо Арише, настроение поползло вверх. Этот ее демарш был очень “неожиданным”. Для меня было бы удивительно, если бы она просто отдала пригласительный. Детский сад, честное слово. Я с трудом сдерживаю улыбку.

— Господи, кажется, не отпечатали. Какой кошмар. Как такое возможно? — хочется сделать жест “рука-лицо”. Неужели она сама не понимает, что выставляет себя дурой? — Отпечатать уже не успеют, а пропускать будут только по пригласительным. — Ариша показательно заламывает руки и строит расстроенную рожицу.

Три Л ухмыляются, Варя и Сережа, буркнув “спасибо”, плетутся к выходу. Только Анютка рвется между тем, чтобы уйти с друзьями и не пропустить очередное выступление. Антона с утра загружен делами и его нет.

— Не стоит переживать Арин, — слышу голос Саши. Оборачиваюсь. Он стоит у входа в зал. Видимо зачем-то вернулся. Говорит размеренно и спокойно, вот только взгляд, обращенный на сестру, не сулит ничего хорошего. — Мы не допустим, чтобы твой непосредственный начальник, — последнее слово он особо выделяет, — пропустила это мероприятие. Юлия Андреевна придет со мной или меня тоже без пригласительного не пустят?

Ариша бледнеет и поджимает губы. На щеках горит румянец. Она переводит