– Продашь нам медную скалу?

Исаак ответил:

– Да ведь ленсман один раз уже купил у меня скалу и заплатил.

– Верно, – сказал Гейслер, – я купил скалу. Но ведь ты имеешь проценты с продажи или с разработки, так, может, хочешь отказаться от этих процентов?

Исаак не понял, о чем речь, и Гейслеру пришлось объяснить: Исаак не умеет добывать руду, он землепашец, расчищает и распахивает землю; Гейслер тоже не может. Деньги, капитал? О, сколько угодно! Но у него нет времени, такая уйма дел, он все время в разъездах, должен присматривать за своими имениями на севере и на юге. Вот он и задумал продать скалу этим шведским господам; все они родственники его жены и богатые люди, большие знатоки своего дела, они могут разработать скалу. Теперь понятно?

– Как вы решите, так и я! – заявил Исаак.

Замечательно – такое доверие доставило потрепанному Гейслеру явное удовольствие.

– Уж и не знаю, как тут быть, – сказал он и задумался. Но вдруг, словно все решив, продолжал: – Если ты предоставишь мне свободу действий, я в любом случае сделаю для тебя больше, чем ты сам.

Исаак начал было:

– Гм. Вы уже сделали нам столько добра…

Гейслер нахмурился и оборвал:

– Ладно, ладно!

Утром господа уселись за стол и принялись писать. Писали они о серьезных вещах: во-первых, составили купчую на сорок тысяч крон за горный участок, потом документ, в котором Гейслер отказывался от всех этих денег до единого шиллинга в пользу своей жены и детей. Исаака и Сиверта позвали подписаться под этими бумагами в качестве свидетелей. После этого господа вознамерились откупить у Исаака за сущую безделицу его проценты – за пятьсот крон. Гейслер остановил их.

– Шутки в сторону! – сказал он.

Исаак не очень-то понимал, в чем дело, он уже один раз продал скалу и получил что следовало, вдобавок речь шла о кронах – стало быть, чепуха, не то что далеры. Сиверт же понял гораздо больше, тон переговоров удивил его: здесь, несомненно, решалось семейное дело. Один из господ, к примеру, сказал:

– Дорогой Гейслер, право, неприлично ходить с такими красными глазами!

На что Гейслер резко, но уклончиво ответил:

– Может, и впрямь неприлично. Но в этом мире каждому воздается отнюдь не по заслугам!

Уж не в том ли было дело, что братья и родственники госпожи Гейслер решили купить ее мужа да заодно уж и избавиться от его посещений и его беспокойного родства? Горный же участок, надо полагать, представлял кое-какую ценность, этого никто не отрицал; но находился он на отшибе, господа говорили, что покупают его только затем, чтоб сбыть другим людям, у которых больше возможностей разработать его, чем у них. В этом не было ничего несообразного. Еще они не скрывали, что не знают, сколько выручат за участок в нынешнем его состоянии: если начнется его разработка, то сорок тысяч, может, вовсе и не цена, если же все останется как есть – так это выброшенные деньги. Но как бы то ни было, они порешили совершить выгодную сделку и потому предлагали Исааку за его долю пятьсот крон.

– Я – уполномоченный Исаака, – сказал Гейслер, – и я продам его право не дешевле чем за десять процентов от покупной суммы.

– Четыре тысячи! – воскликнули господа.

– Четыре тысячи, – сказал Гейслер. – Скала была собственностью Исаака, он получает четыре тысячи. Моей собственностью она не была, я получаю сорок тысяч. Так что сделайте милость, обдумайте это!

– Да, но четыре тысячи!

Гейслер встал и сказал:

– В противном случае сделка не состоится!

Они подумали, пошептались, вышли на двор, явно стараясь оттянуть время.

– Седлайте лошадей! – крикнули они конюхам. Один из господ отправился к Ингер и по-княжески рассчитался за кофе, несколько штук яиц и кров. Гейслер похаживал по двору, внешне ко всему равнодушный, но явно не дремал.

– Ну а чем кончилась в прошлом году затея с орошением? – спросил он Сиверта.

– Весь урожай спасли.

– Вижу, вы распахали еще одну мочажину с тех пор, как я был здесь в последний раз?

– Да.

– Надо вам завести вторую лошадь, – сказал Гейслер. Все-то он видел!

– Иди-ка сюда, и давай покончим с делом! – позвал его фабрикант.

Все опять направились в пристройку, и Исааку выплатили его четыре тысячи крон. Гейслеру вручили бумагу, и он сунул ее в карман, словно она ничего не стоила.

– Спрячь ее как следует! – сказали ему господа. – А твоя жена через несколько дней получит банковскую книжку.

Гейслер нахмурился и сказал:

– Хорошо!

Но они еще не до конца развязались с Гейслером. Он и рта не раскрыл, не обратился к ним ни с какой просьбой, он просто стоял, и они видели, как он стоит; может быть, он выговорил сколько-нибудь деньжонок и для себя самого? Когда фабрикант протянул ему пачку кредиток, Гейслер только кивнул и опять сказал:

– Хорошо.

– А теперь давайте выпьем по стаканчику с Гейслером, – сказал фабрикант.

В эту минуту появился Бреде Ольсен. Чего ему тут понадобилось? Бреде, конечно, слышал вчера громоподобные взрывы и смекнул, что в горах что-то происходит. И вот явился и тоже пожелал продать гору. Он прошел мимо Гейслера и обратился к господам: он-де открыл замечательные породы камней, одни как кровь, другие как серебро; он знает каждый самый маленький закоулочек в окрестных горах и ходит по ним, как по собственному дому, он знает, где залегают жилы с тяжелым металлом, – что это может быть за металл?

– Есть у тебя образцы? – спросил горняк.

Да. Только не лучше ли вам самим пойти в горы? Это недалеко. А образцы-то? Как же, много мешков, много ящиков, Бреде не захватил их с собой, но они у него дома, он может сбегать за образцами. Но куда скорее сбегать в горы, если господа согласятся подождать.

Господа покачали головой и уехали. Бреде обиженно посмотрел им вслед. Если надежда на минуту и вспыхнула в нем, то теперь она погасла, он родился под несчастливой звездой, ничто ему не удавалось. Хорошо еще, характер у него легкий, помогает ему выносить такую жизнь; проводив всадников взглядом, он наконец сказал:

– Скатертью дорожка!

Теперь он опять стал вежлив с Гейслером, прежним своим ленсманом, уже не тыкал его, а поздоровался и заговорил на «вы». Гейслер под каким-то предлогом вытащил из кармана и продемонстрировал туго набитый бумажник.

– Не можете ли вы помочь мне, ленсман? – сказал Бреде.

– Ступай домой и осуши свое болото! – ответил Гейслер, не дав ему ни гроша.

– Мне ничего не стоило притащить с собой целый мешок образцов, но разве не лучше было им самим осмотреть горы, раз уж они приехали сюда?

Гейслер пропустил его слова мимо ушей.