И Мусса выключил телефон Элоди, едва не разбив его в гневе об стену.

– Это Олег звонил? – тихий голос Элоди раздался у него за спиной.

Мусса резко обернулся и увидел ее стоящей в балконных дверях с закушенной губой.

– Я… телефон звонил, а ты была в ванной, и я ответил, – Мусса почувствовал себя растерянным и замер в ожидании того, что Элоди на него разозлится.

– Ты уверен, что на самом деле хочешь во все это ввязываться, Мусса?

– Что? О чем ты говоришь? Я уже ввязался, какие могут быть сомнения.

– Просто я подумала… Ну, сначала ты мог быть под впечатлением, но сейчас, может, ты уже сомневаешься. Если так, то, пожалуйста, скажи мне об этом сразу, и мы с Валей сможем уйти…

Мусса мгновенно преодолел расстояние, что разделяло их с Элоди, и, обхватив ее лицо, прижался лбом к ее лбу и прямо посмотрел в глаза, стараясь вложить в свой взгляд все то, что чувствовал.

– Элоди, послушай. Я знаю, что тебе страшно. Знаю, что не могу просто сказать: «Верь мне» – и ты поверишь, потому что ни хрена раньше не заслуживал этого. Знаю, что чувствуешь себя уязвимой и боишься за дочь. И я не могу это изменить просто потому, что мне этого охренеть как сильно хочется. Могу только попросить тебя дать мне время доказать, что я могу быть тем, кто тебе нужен. Потому что я ничего в этой жизни, наверно, так не хотел, как сейчас хочу быть достойным тебя. Не буду врать, что я офигеть как уверен в том, что справлюсь и что прямо-таки четко представляю, что нас ждет. Но я буду стараться. Я уж лучше кишки себе порву, пытаясь дотянуться до тебя, чем просто отпущу и позволю тебе уйти. Немножечко, совсем чуть-чуть поверь в меня, ладно? Дай мне начать, зацепиться – и я никогда не остановлюсь и не подведу тебя.

Элоди смотрела ему в глаза, и Мусса видел, как страх и неуверенность сменяются надеждой. Ее губы дрожали, и Мусса безумно хотел поцеловать ее, вливая свое тепло, но боялся спугнуть.

– Пожалуйста… – прошептал он, и Элоди просто медленно кивнула. – Спасибо, любимая. Я наизнанку вывернусь, но никогда не позволю тебе пожалеть.

– Мама! Дядя Мусса! – раздался голосок Вали из гостиной.

– Я хотела спросить тебя, могу ли я сегодня спать с Валей? Здесь все незнакомо ей, и она может запаниковать, проснувшись ночью в новом месте.

– Элоди, о чем ты у меня спрашиваешь? Ты вольна делать все, что считаешь нужным и так, как пожелаешь. Ты – дома. Валюша – дома. Если чего-то не хватает для вашего удобства, просто скажи мне, и я все достану или сделаю. Если нужно все разломать здесь и переделать – только скажи, и мы вместе решим, как это провернуть. Ты здесь, со мной. И на данный момент это все, что важно. Обо всем остальном мы поговорим потом. Хорошо?

– Хорошо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, любимая.

Мусса тихо открыл двери своей квартиры и вдохнул умопомрачительный аромат, от которого у него заурчало в животе. Вот уже третью неделю Элоди и Валюша жили с ним, и ему ужасно нравилось, что всегда какой-то стерильный и безликий запах квартиры сменился живым и вкусным. А еще он привык к тому, что на диванах часто разбросаны карандаши и изрисованные альбомы. Валюша очень любила рисовать и, на взгляд Муссы, делала это даже лучше, чем он сам на данный момент. Он даже стал заговаривать с Элоди о том, чтобы найти в нужное время девочке школу с художественным уклоном.

Они поженились с Элоди две недели назад. Просто пришли в ЗАГС и поставили свои подписи под документами. Если честно, Мусса вообще никогда раньше не задумывался о женитьбе. И уж точно никогда не думал представлять, как будет выглядеть сама церемония. Но то, как было у них, показалось ему каким-то неправильным. Несправедливым по отношению к Элоди и к тому чувству, что он к ней испытывает. Потому что это было офигенно важное и значимое для него событие, и простая подпись – это чертовски недостаточно для того, чтобы весь мир узнал, что Элоди теперь – часть его жизни. А еще он точно знал, что совсем недавно поднял бы на смех любого их своих друзей-приятелей за такие мысли.

И его невыносимо раздражали сочувственные взгляды, которые тетки в ЗАГСе переводили с него на Элоди, замечая ее худобу и бледность, словно жалели. Причем не ее, а его. И самое поганое было в том, что и Элоди их заметила, и, несмотря на то, что она держалась прямо и непринужденно, Мусса увидел боль в ее глазах. Ему захотелось заорать им всем в лицо, чтобы не смели так смотреть, что он любит эту женщину и готов вопить от счастья, что она теперь его.

Из комнаты донесся заливистый смех Вали, и Мусса остановился в дверях, чтобы понаблюдать за двумя женщинами – большой и маленькой, которые так неожиданно заняли все возможное пространство в его жизни. Они дурачились на новом толстом ковре в гостиной, который Мусса купил неделю назад, убрав вместе с Маратом на балкон стеклянный стол и стеллаж. Когда они выносили их, Элоди смотрела на них удивленно, на что Мусса подмигнул ей:

– Ребенку нужно пространство.

Марат теперь вообще стал у них частым гостем, и Мусса даже немного ревновал, заставая его лежащим посреди гостиной с Валюшей, прыгающей у него на животе. На самом деле он все чаще задумывался о том, что, возможно, им стоит сменить эту квартиру на верхнем этаже высотки на что-то более привычное для такой подвижной и энергичной девочки.

Элоди его еще не заметила. У Муссы была редкая возможность полюбоваться ею в момент, когда она совершенно расслаблена. За эти дни Элоди разительно изменилась, заметно поправилась, и ее кожа почти вернула себе то буквально околдовавшее его сладостное сияние. Если первое время, когда они жили рядом, Мусса почти не думал о близости, то последние дни все чаще ловил себя на том, что его тело напрягается и начинает отзываться тягучей болью в паху, стоило Элоди даже просто остановиться у него за спиной на кухне. И Элоди, похоже, чувствовала это нарастающее между ними напряжение, и он замечал, как она резко опускает глаза, когда он неожиданно оборачивается, и на ее щеках вспыхивает смущенный румянец. Ну что же, видимо, их тянуло к друг другу, но Мусса, несмотря на всю свою прежнюю самоуверенность в отношениях с женщинами, не решался сделать первый шаг.

– Дядя Мусса! – закричала Валя и бросилась ему навстречу.

Мусса бросил на пол пакет и присел, чтобы подхватить летящую навстречу малышку. Она, словно обезьянка, взобралась по его телу и обвила шею, радостно чмокнув его в щеку. И Мусса, совершенно не задумываясь, ответил ей тем же.

– А мы с мамой иглали! А еще мы ходили днем гулять в палк и супелмалкет. А еще мы плиготовили тебе вкусный ужин.

– Вы же мои трудяжки!

– Даа! Мы знаешь, как сталались! – гордо глянула на улыбающуюся Элоди Валя и прошептала ему в ухо: – А ты мне сегодня что-нибудь плинес?

– Валя, а ну не наглей! – возмутилась Элоди.

– Ну, конечно, принес! Как же я мог ничего не принести.

– Мусса, не нужно каждый день дарить ей игрушки! – укоризненно посмотрела на него Элоди. – Ты же просто разбалуешь ее.