И все же большие семейные усыпальницы строились из огромных необработанных камней, обозначавших мегалитические гробницы (в Британии длинные курганы или пирамиды из камней с погребальными комнатами). Такие усыпальницы рассеяны вдоль Атлантического побережья Португалии, Франции и Британских островов, вдоль Северного моря вплоть до Дании и Северной Швеции. Одна научная школа рассматривает их как неуклюжую и варварскую попытку скопировать испанскую, сицилийскую и критскую погребальную архитектуру, вдохновляясь теми же самыми верованиями.

Если таким образом строители мегалитов побуждались производить излишки сверх домашних потребностей, они явно не доходили до получения путем обмена металлических орудий труда, еще в меньшей степени — продукции восточных производств. Фактически строители мегалитов Британии и Дании являются классическими примерами самообеспеченности неолита.

В Центральной и Северо-Западной Европе соперничество за землю, описанное выше, подготовило общество к переходу к более совершенным орудиям труда и оружию и на местах породило правящие классы, извлекавшие из подчиненного крестьянства излишки, которые они собирались использовать, чтобы удовлетворить свои желания.

Необходимые технические знания добрались до Центральной Европы из Сирии, Британии, возможно, из Испании. Венгрия и Богемия (Чехия), Ирландия и Корнуолл смогли обеспечивать потребности в меди и олове. Так вскоре после 2000 года до н. э. начался бронзовый век в Центральной Европе и Британии, а спустя несколько столетий также и в Дании, Северной Германии и Южной Швеции. (Современные данные говорят, что такие регионы, как Балканский полуостров, Северный Кавказ и другие, сами были центрами, откуда распространялись технологии. Так, на Балканском полуострове металлургия зародилась около 4500 г. до н. э. — Ред.)

Постоянная торговля металлом связала всю Центральную Европу от Северной Италии к горам Гарца и от Вислы до Рейна в одну экономическую систему, которая соединилась с Британскими островами и, постепенно расширяясь, включила Данию, где металл стал обмениваться на янтарь. Она подкреплялась местными ремесленниками, производившими или, по крайней мере, «доводившими до кондиции» металлические изделия. Возможно, поступая как и торговцы-разносчики в Дербишире в XVIII веке до н. э., такие люди практиковали небольшой разбой в прибрежной зоне.

Однако на протяжении столетий металл по-прежнему стоил дорого и использовался исключительно для производства оружия и украшений. Только сами работники по металлу применяли специальные металлические инструменты. Чтобы валить деревья, снимать урожай и совершать другую сельскохозяйственную деятельность, крестьяне по-прежнему рассчитывали больше на каменные топоры, серпы с кремневыми лезвиями и прочее снаряжение каменного века. Бронзовые плуги и мотыги не могли распахать лесные земли так, как это сделали позже железные орудия труда.

Так что новое производство бронзы и орудий из нее в равной степени ни поглотило соответствующую часть излишков сельского населения, ни смогло содействовать в освоении девственных земель. Следовательно, землю продолжали обрабатывать прежним способом. Более того, по крайней мере в Дании и на юге Англии дорогостоящее бронзовое вооружение просто укрепило власть правящих групп, как это произошло позже с рыцарским вооружением в Средние века. В данном случае захоронения бронзового века обнаруживают «аристократический мир с сильно развитой высшей властью, основывавшейся на организованной торговле предметами роскоши и труде низших классов».

Все же даже небольшие вожди теперь вооружались оружием, которое не только усиливало их влияние на соплеменников, но также побуждало их грабить богатые цивилизации, которые в процессе торговли вооружали их. В результате центрам цивилизации постоянно угрожали нападения вооруженных отрядов из воинственных земель, во многом побуждаемых неудачами в развитии собственного хозяйства, неспособного поддерживать растущее население, не говоря о зависти при виде богатства цивилизованных стран.

Вооруженные группы из Европы, как позволяет нам отчетливо представить археология, все же не добрались до границ небольшого цивилизованного мира. (Автор ошибается. Еще в 2300–2000 гг. до н. э. первая волна индоевропейцев с севера накрыла юг Балканского полуострова (эллины-минии), а также Малую Азию (будущие хетты, тогда несийцы) и др. — Ред.) Все же отмечаемые в Европе процессы, возможно, повторились в Азии. Там шатающаяся империя Саргона Древнего наконец пала под ударами гутеев, пришедших с гор и напавших на Месопотамию. (Сначала аккадское войско повадилось ходить за добычей и рабами в горы. Сохранилась хвастливая стела Нарамсина о победе над горцами-лулубеями в Загросе (хранится в Лувре). Вскоре Нарамсина ждал конец в битве с гутеями, которые после этого временно захватили Месопотамию. — Ред.)

Вскоре после 2300 года до н. э. описанные выше впечатляющие государственные организации и доминировавшие в них экономические системы претерпели изменения. В Египте, Месопотамии и Индии они оставили отчетливые следы и хорошо исследованы археологами.

В Индии, скорее всего, цивилизация сама себя исчерпала. (Не столько исчерпала, сколько частично выродилась, разучилась воевать и ослабела, а поэтому пала под ударами ариев, наступавших с севера под знаком свастики, яростных и безжалостных, использовавших колесницы, повергавшие врагов в ужас. — Ред.) В Египте и Месопотамии она вскоре вновь поднялась и одновременно освободилась от некоторых пут наследственного варварства, углубившись настолько, что способствовала разностороннему проявлению большего количества классов в обществе. За короткий срок на новых урбанизированных территориях типа Ассирии зародыши цивилизации получили возможность развиться оригинальным способом.

В Месопотамии варвары были представлены народом гутеев, вооруженных пришельцев с гор, напавших на своих цивилизовавшихся противников (в ответ на вторжение Аккада. — Ред.). Разбив и разрушив Аккадскую империю, они разграбили богатства, собранные в сокровищницах, распределив их между собой или просто уничтожив, большие хозяйства также были разрушены.

Однако храмы сохранились в целости и сохранности, ибо пришельцы настолько опасались богов завоеванных земель, что не оскверняли их святилища. Выжившее в катаклизмах сообщество жрецов сохранило своих божеств и собственные традиции. Большинство храмовых библиотек оставались нетронутыми, продолжали функционировать школы. Возможно, завоеватели были неграмотными, из-за чего нуждались в чиновниках и их навыках.

Понятно, что сохранились и ремесленники, хотя им приходилось работать на варварских хозяев, возможно, они испытывали затруднения с сырьем. Кроме того, торговля также не была полностью парализована, хотя, вероятно, многих купцов убили или ограбили. Даже варвары нуждались в металле для изготовления вооружения и определенных предметов роскоши. Именно частные торговцы и снабжали их необходимым в связи с отсутствием государственной системы распределения.

На самом деле купцы извлекли выгоду из разграбления завоеванных территорий, перепродавая добычу из местных дворцов и поместий. Более того, по мере того как восстанавливалось городское хозяйство, торговцы находили более широкий рынок сбыта.