ждет похвалы от меня. Облизывается, угрожая, что если я не скажу “хороший мальчик”, то в ход пойдет его язык.

— Хороший-хороший… — шепчу я.

Возвращается с собачьим достоинством к Лиле, и вновь садится рядом. Вертит головой, навострив уши, и принюхивается к воздуху.

— Медведей высматривает, — едва слышно отзываюсь я.

Вздрагиваю, когда Барон неожиданно вскидывает морду к небу и воет. Пошатываюсь, меня ведет в сторону, и я приваливаюсь к плечу к Матвею.

Красивые дорогие туфли невероятно неуместны в поле.

Хочу отстраниться, но Матвей неожиданно обнимает меня и прижимает к себе:

— Либо волков зовет.

Не смею дергаться и отталкивать Матвея. Он теплый, уютный и родной. И пахнет от него приятно. Кожей и цитрусами.

Как я соскучилась по его объятиям. Я даже задерживаю дыхание, чтобы не спугнуть Матвея. Удары сердца отдают пульсацией в висках, а по рукам от плеч до кончиков пальцев прокатывается теплая волна взволнованности.

Лиля удивленно смотрит на Барона, который делает передышку, высунув язык, а затем опять воет.

Лиля смеется, садится на корточки перед Бароном и тоже воет, вскинув лицо.

— А это уже странно, — сипло шепчу я.

Лиля смеется, Барон восторженно лезет с языком в ее лицо, опрокидывает ее на спину и яростно лижет ее щеке под радостный визг.

— Мы должны это остановить, — неуверенно говорю я.

— Прекрати! — громко и радостно визжит Лиля, неуклюже отбиваясь от пса. — Хватит!

— Барон, — тихо и строго отзывается Матвей.

И этот мохнатый хулиган замирает над хихикнувшей Лилей, и настороженно машет хвостом один раз, вглядываясь в лицо Матвея.

— Нельзя.

Барон отступает от Лили, плюхается на пушистую задницу, разочарованно облизнувшись.

— Ужас, какой ты слюнявый, — Лиля садится и вытирает лицо рукавом куртки лицо, а затем замечает, что Матвей приобнимает меня за плечи.

Переводит взгляд с меня на Матвея и обратно. Вот тут-то мне становится немного неловко, будто нас застукали за чем-то очень откровенным.

— Связалась с космосом? — спрашивает Матвей. Его рука напрягается, когда я хочу осторожно отстраниться, и не дает без лишней возни вырваться. — Что сказали?

— Сказали, — Лиля встает, отряхивается и поправляет шапку на голове, — что…

Понимаю, что она замолкает, потому что не хочет напоминать Матвею о Ие.

— Что все будет хорошо, — она улыбается.

— Мне тоже надо пообщаться с космосом, — заглядываю в профиль Матвея.

По его лицу пробегает темная тень. Возможно, он решил, что мне неприятны его объятия и что я хочу из них выбраться.

— Понял.

Он отпускает меня и отводит взгляд в сторону.

— Мне есть о чем попросить высшие силы.

Неуклюже на носочках отхожу на несколько шагов, стараясь не вгонять каблуки во влажную землю.

Поднимаю лицо к звездному небу, и прошу у того, кому однажды пришла идея создать вселенную, счастья. И чтобы наш будущий малыш родился здоровым.

Задумываюсь над именем и слышу злой голос Матвея:

— Юра! Что опять?

Возмущенно и удивленно оглядываюсь. Это, что, знак свыше?

— Я тебя плохо слышу! Тут связь дерьмо! Юра! Ты булькаешь! Ты там тонешь, что ли? — убирает от уха телефон, смотрит на экран и вздыхает. — Случайно, что ли, набрал? — подносит телефон к губам и повышает голос. — Если ты тонешь, то я тебе все равно сейчас ни с чем не помогу, но с удовольствием займусь твоим наследством.

Прячет телефон в карман и спрашивает:

— Что ты так смотришь на меня?

Похоже, у нас будет маленький Юра. Придется следить за его питанием, а то вдруг тоже щеки отрастит, как у Пастуха.

— Извини, — неуверенно говорит Матвей, — я тебе помешал общаться с космосом?

— А, может, это был знак, — едва слышно отвечаю я.

— Какой? — Матвей полон недоумения. — Что Юра есть космический посланник и своим бульканьем он благословил тебя?

— Может быть…

— Ада, — Матвей хмурится. — Ты меня пугаешь. Ты бы видела сейчас себя, — медленно выдыхает. — Девочки, поехали, а? Мне как-то зябко и жутковато.

Я должна ему сказать, к чему я получила знак от Вселенной, но не в поле. А то я замерзла.

— Да, поехали, — решительно, но все же неуклюже шагаю к машине. — Вселенная ответила мне.

Матвей медленно вскидывает бровь, недоумевая моему вскинутому подбородку, и шепчет:

— Да вы без меня…

— Поехали крышей? — смеется Лиля и бежит с Бароном к машине. — Очень вероятно!

Глава 50. Есть разговор

— Я Юре позвоню, — говорит Матвей, когда мы выезжаем на трассу.

Я же пытаюсь вытереть Барону лапы влажными салфетками. Лиля дремлет на переднем сидении.

— Вдруг и правда утонул?

— Звони.

— Я знаю, он тебе не нравится, — вдруг заявляет Матвей, — он, конечно, во многих аспектах очень сомнительная личность, но…

— Но? — сворачиваю грязную салфетку, и Барон фыркает.

— Но я ему обязан тем, что я сейчас не в психушке.

Кидает беглый взгляд на меня через зеркало заднего вида.

— Я думал… Думал над тем, что не работать на него, но… тогда он станет не моим клиентом, а другом. А пастух в друзьях… Ну, знаешь…

— Ты сейчас волнуешься о том, что он утонул, не как друг?

— Как юрист, — отвечает Матвей. — определенно, как юрист.

— Я против того, чтобы он при тебе кому-то ломал пальцы и чтобы ты с ним кого-то вывозил в лес, — стараюсь говорить отстраненно. — Юрист твоего профиля не занимается такими вопросами. Верно?

— Согласен.

Будет странно, если я сейчас начну на Пастуха гнать бочку, а потом скажу, что мы называем сына в честь него.

Как же Матвея подвести к разговору о том, что я беременная? Незаметно, хитренько и мягко?

Юра касается экрана, и следом раздаются гудки, которые обрываются лишь через секунд двадцать сонным и злым голосом Юры:

— Какого черта? Матвей! Едрить тебя за ногу! Ты время видел? У