по телефонам, когда она поднимает глаза и замечает Бо, выходящего из моей машины.

Черт.

— Привет, Смурфик. Хочешь пиццы? — Говорю я.

Ее взгляд переводится с Бо на меня и обратно, прежде чем она качает головой.

— Нет, спасибо.

Сожаление сильно ударяет меня. Софи разочарована во мне, и я ненавижу это. Ей никогда не нравился Бо, так что она точно не присоединиться к нам за пиццей.

— Пошли, детка, — говорит Бо, кладя руку мне на плечо, и я чувствую, что Софи наблюдает за нами, когда мы исчезаем на заднем дворе, направляясь прямо к домику у бассейна.

Все во мне говорит мне прекратить это, отвезти его домой и забыть, что это когда-либо происходило. У Бо явно есть какие-то ожидания относительно сегодняшнего вечера, и я действительно не хочу его подводить. Потому что этого не произойдет.

Два часа назад я думала, что буду заигрывать с Эмерсоном.

Когда мы заходим в мою маленькую студию, я проверяю свой телефон, ища что-нибудь от Эмерсона, но там только тишина. Бо падает на мою кровать, и, кажется, у него настолько улучшилось настроение, чем раньше, что я почти чувствую себя виноватой из-за того, что должна сказать ему, что сегодняшний вечер закончится не так, как он хочет.

— Я собираюсь переодеться, — говорю я ему, направляясь в ванную, но он хватает меня за руку прежде, чем я успеваю туда дойти.

— Шарли, подожди.

Внезапно я оказываюсь у него на коленях. И я ничего не говорю. Почему я ничего не говорю?

— Я не хотел оставаться с тобой наедине только ради секса, — говорит он, и мои глаза расширяются.

— Бо, мы не…

— Я действительно хочу получить еще один шанс. Я знаю, что был дерьмовым парнем. Я просто переживал кое-что со своим отцом.

Мои плечи расслабляются, и сочувствие переполняет меня.

— Почему ты никогда не доверял мне?

Я не поднимаю тему измены, потому что именно здесь ситуация накаляется, и становится невозможно заставить его заговорить или открыться о чем-либо.

— Мне было стыдно, — мягко отвечает он.

— Я не хотел, чтобы ты знала, что мой отец был… уродом.

— Он не урод, — огрызаюсь я в ответ.

— С таким же успехом он мог бы быть порнозвездой или сутенером, Шарли. Вся его работа вращается вокруг секса и еще какой-нибудь по-настоящему извращенной хрени. Это ненормально…

— Но это нормально, — возражаю я, пытаясь вырваться из его объятий, но он крепко держит меня.

Меня бесит, что я не борюсь усерднее. И он как будто даже не слышит меня, продолжая говорить о том, какой ужасный у него отец.

Желчь подступает к моему горлу.

— И я подумал, что если он какой-то секс-маньяк… может быть, я тоже. Вот почему я… сделал то, что сделал.

Мой позвоночник напрягается.

— Ты сейчас серьезно? — Огрызаюсь я.

— Ты собираешься обвинять своего отца в том, что ты мне изменил? Ты позволил какой-то новой девушке на работе отсосать тебе в комнате отдыха только потому, что твой отец владелец секс-клуба?

Я вижу, как в нем нарастает спор, но сейчас я чувствую себя такой злой, что готова закричать.

— Я же говорил тебе, что это была самая большая ошибка в моей жизни. Я говорил тебе, что мне пришлось через многое пройти, и…

— Бо, мы расстались не просто так. Нам было не по себе вместе…

— Детка, ты нужна мне. — Он прижимает меня ближе, утыкаясь лицом в мою шею, и все кажется таким неправильным.

Детка, ты мне нужна? С каких это пор он вообще называет меня деткой? И уж точно он никогда не нуждался во мне.

Это прекратится сейчас.

Я отодвигаюсь от него, чтобы встать. Он выглядит разочарованным, хмуря брови и поджимая губы в тонкую линию.

— Я тебе не нужна, Бо. Тебе нужно повзрослеть, — возражаю я.

— Или, может быть, тебе просто нужен кто-то, кто, наконец, поставил бы тебя на место, потому что я не собираюсь возвращаться к тому, как все было.

— Каково черта ты несешь?

— Я говорю о том, что ты ни разу не заставил меня чувствовать себя хорошо, пока мы были вместе. Ты говоришь о том, какой тяжелой была твоя жизнь… Ну, а ты замечал мою? — Спрашиваю я, размахивая руками.

— Ты изменилась, — говорит он с гримасой, и я смеюсь.

— Да, я думаю, что так и есть. Потому что, если ты думаешь, что твой отец такой урод, то и я такая же.

Он стоит в шоке с широко раскрытыми глазами.

— Шарли…

В его голосе слышится предостережение.

— Ты была в том клубе?

— Да… Я была, и мне не стыдно.

Мне требуется все мое мужество, чтобы расправить плечи и гордо посмотреть в глаза Бо, когда я говорю это. Он внимательно изучает меня, позволяя этой новой информации впитаться, как будто он буквально представляет, как я занимаюсь любым причудливым дерьмом, которое, по его мнению, происходит в этом клубе.

Я хотела бы сказать ему больше, но я понимаю, что теперь не имеет значения, что думает Бо.

Шарли четыре месяца назад никогда бы в этом не призналась, и, возможно, если бы Бо рассказал мне о своем отце, пока мы встречались, я бы подумала то же самое, что и он. Но это было до того, как Эмерсон открыл мне глаза. Не перед клубом, а перед самим собой.

Теперь у меня есть кто-то, кто действительно дорожит мной, кто видит во мне что-то, когда смотрит на меня, чего я никогда не видела в себе. Который заставляет меня чувствовать себя умной, сексуальной и совершенной.

И, в конце концов, я бы предпочла быть любимицей Эмерсона, чем девушкой Бо.

— Скажи мне правду прямо сейчас, — требует он. — Ты спишь с моим отцом?

Я усмехаюсь, качая головой.

— Нет, — отвечаю я убежденно, потому что это не так. Но я действительно, черт возьми, хотела бы.

— Бо… — Я делаю глубокий вдох, прежде чем продолжить:

— Я люблю тебя. Я, наверное, всегда буду любить тебя, потому что знаю, что в этом есть что-то хорошее, но у нас с тобой никогда не получится. Мне очень жаль.

Я ожидаю, что он набросится на меня, но он этого не делает. Я думаю, он все еще не оправился от информации о том, что Шарли ходит в секс-клуб. Вместо этого он выглядит побежденным.

— Есть кто-то еще, не так ли?

На мгновение я ошеломлена. Это то, что он извлек из этого разговора?

Я не отвечаю, и этого достаточно, чтобы подтвердить его подозрения. Есть вроде как кто-то еще. И это может быть не