В то же время Муссолини не имел собственной современной политической теории. Во многих отношениях он был социалистом, который стремился к власти и принимал применение силы для ее обретения. Он, как и фашистская партия в целом, восхищался технологиями, и это восхищение отражало в себе мысли позитивизма и материализма еще XIX века. В 1919 году никто не знал, что собой представляет фашизм и во что он может перерасти, так как и сам Муссолини этого не знал. Он жил днем сегодняшним, двигался шаг за шагом, не имея каких-то далеко идущих планов и стратегий. Он выступал против либерализма, ведь, будучи социалистом, выходцем из рабочего класса, воспринимал либералов как угнетателей.

Разнородные элементы фашизма (присутствующие в старой и новой архитектуре, развитие которой спонсировали фашисты), по сути, обусловливали нестабильность и разобщенность всего движения. Многое зиждилось на ораторском искусстве лидеров, которое при этом вряд ли могло наметить столь необходимые точки соприкосновения. Фашистский стиль архитектуры представлял собой итальянскую версию стиля, существовавшего во многих других странах, однако он воплощал в себе компромисс со средним классом: свободный стиль архитектуры включал как ар-деко, так и подражание пьемонтскому барокко XVIII века.

Для Муссолини красноречие было одним из проявлений эмоций и энтузиазма, неотъемлемых не только в силу того, что была необходимость вести за собой народ, но и, как он позже написал в 1932 году, в силу того, что фашизм был «религиозной концепцией». Отчасти такой подход был ответом на видимые для других недостатки либерализма и парламентарной демократии – недостатки, которые для многих современников были не только политическими, но и культурными, мифологическими, эстетическими. В то же время радикальный национализм Муссолини пользовался поддержкой у представителей большого числа политических движений, к чему он и стремился в попытках повлиять на преувеличенные и необоснованные представления и ожидания относительно национальной силы и предназначения. Эти ожидания были навязаны тяжестью прошлого, отчаянием настоящего и надеждой будущего. Более циничная оценка – вполне справедливая, учитывая персону Муссолини, – приводит к выводу о том, что часть рабочего класса была заинтересована в его социалистическом подходе, что касалось в том числе и выполненных им обещаний выстроить социальное государство. Средний же класс подкупали обещания политика – все из них исполнялись – поддерживать социальный порядок и предоставлять преимущества социального роста. Правящая элита, в свою очередь, была убеждена, что никаких изменений не ожидается. По сути, так и произошло: протекционизм остался, государство продолжило выделять значительные средства на промышленную систему, а землевладельцы сохранили свои территории.

Правительство Италии, не пользующееся популярностью у населения и фактически не имеющее определенной цели, уступило власть Муссолини в 1922 году. Вооруженные фашисты заняли значимые посты, и Виктор Эммануил III (пр. 1900–1946 год) попросил Муссолини сформировать кабинет министров. «Поход на Рим» Муссолини (который, как и многие фашисты, добирался до цели на поезде) определенно можно было предотвратить, однако существующий политический порядок в стране не имел достаточно последователей, готовых сражаться за его сохранение. В частности, армия под командованием Виктора Эммануила даже не выступила против фашистов, хотя это было возможно. В Мюнхене в 1923 году вооруженная полиция была беспрецедентно эффективна в своем подавлении более локальной попытки нацистов прийти к власти. Чернорубашечников же было не более 25 000, и они не были хорошо вооружены. Римский гарнизон, насчитывающий 28 000 человек, был вооружен и организовал контрольно-пропускные пункты на дорогах и железнодорожных полотнах на подходах к столице. Поезда останавливали на станциях, например в Орвието. Другие военные подразделения, например во Флоренции, по приказу правительства ввели законы военного времени. Таким образом, для достижения своей цели фашистам нужно было, чтобы король приказал военным силам пропустить их в столицу. Эта готовность монарха дать Муссолини власть и сотрудничать с ним обернулась против него в 1944–1946 годах и, в частности, сыграла значительную роль в становлении Италии республикой в 1946 году.

Изначально в кабинет Муссолини входили представители самых разных партий: в первом кабинете было всего три члена фашистской партии. Сделано это было для того, чтобы не вызывать резкого отторжения у населения. Однако, уже придя к власти, Муссолини сделал подконтрольной бо́льшую часть страны, хотя переманить на свою сторону вооруженные силы ему долго не удавалось. Фашистская программа 1919 года предусматривала создание национального ополчения, которое рассматривалось как основа партийной армии, однако она не была принята, и фашисты не стали создавать свою военную силу. Ополчение, которое все-таки было создано в 1923 году, стало, по решению Муссолини, подчиняться армии, будучи призванным усилить вооруженные силы страны.

Данный ход прибавил лидеру популярности среди военных, как и его приверженность национальной мобилизации ресурсов и энергетики, которых, предположительно, не хватало демократической системе. В 1923 году были учреждены Верховный комитет обороны и подкомитет по национальной мобилизации. Укрепление фашистского режима произошло не сразу, и в период с 1922 по 1924 год он все еще не был единственной силой. Переломный момент наступил в 1924 году после речи Джакомо Маттеотти, депутата парламента и секретаря Итальянской социалистической партии, в которой он резко выступил против фашизма, указав на склонность движения к насилию и манипуляции результатами выборов, которые действительно имели место быть. В ответ на это фашисты попытались его похитить и в итоге убили.

Убийство Маттеотти повлекло за собой политический кризис, однако Муссолини получил вотум доверия сената, а король Виктор Эммануил не стал отстранять его от должности. Так было положено начало диктатуре. В 1925 и 1926 годах Муссолини наращивал свое влияние. В 1928 году выборы были отменены. Джиолитти не стал отказываться от либерализма, а в 1928 году он скончался. Большинство же других либералов признали нового лидера.

Муссолини упростил себе задачу, деполитизировав население. Малые политические объединения были либо упразднены, либо преобразованы во что-то другое. Интересно, что самой фашистской партии была отведена лишь формальная роль, как это было и во франкистской Испании. Однако, в то время как режим Франко зиждился исключительно на военном управлении, Муссолини получал от фашистской партии верных людей, сторонников, которым он мог доверять. Партия была везде, она все контролировала и обо всем докладывала. Присоединившись к ней, ты получал работу и возможность подняться по карьерной лестнице. Оставаясь же вне партии, человек получал лишь проблемы на работе и в повседневной жизни. Партия обеспечивала повсеместный контроль за гражданской службой и жизнью людей. Муссолини был воплощением партии – ни о каких выборах внутри ее и речи быть не могло. Реализуя по-своему правило «разделяй и властвуй», он стравливал друг с другом других руководителей. Более того, как только Муссолини начинало казаться, что один из них вдруг становился слишком влиятельным или популярным, он либо его менял, либо назначал на какую-нибудь удаленную от власти должность. Так, когда Муссолини решил, что Итало Бальбо набрал слишком большую популярность, он повысил того до генерал-губернатора Ливии и таким образом выпроводил из зоны влияния в Риме.