нашей семье никто никого не обманывал, не насильничал, никаких операций не делал, и перед свершившимся фактом не ставил.

— А вот сейчас я тебя действительно хочу ударить, — признался Фэб. — Какая мерзость.

— Да, мерзость — то, что сделали вы, — парировал Ри. — Потому что Дарья стала плодом лжи, обмана, хитрости, на которую вы пошли тогда — и для чего? Чтобы оставить их двоих при себе. Очень странная любовь получается, ты не находишь?

Фэб отвернулся.

— Стыдно, Фэб, стыдно, — покивал Ри. — Очень стыдно, правда? Не приходило тебе в голову, что они были бы живы, не поступи вы тогда — вот так? Что тот ваш поступок в результате повлек за собой то, что есть сейчас? — он кивком указал на пирамидку с крестом. — Вот это, Фэб, сделал не я. Это сделали вы. Потому что не захотели тогда слушать то, что он вам говорил. Вы решили иначе, и тем обрекли их двоих на смерть.

«Разбить ему лицо, или не стоит? — спокойно размышлял Фэб. — С одной стороны, конечно, это было бы неплохо, очень эмоциональный жест, но при этом… да нет, пожалуй, сдержусь. Нельзя. Он искренне считает себя победителем, так пусть им и остается. А вот послушать нужно обязательно. Может, что еще интересное расскажет. Он ведь действительно очень любопытные вещи сейчас выдает, Ит и впрямь говорил в тот период нечто такое, но…всем нам свойственно делать неправильные выводы. Или правильные, но лишь для кого-то одного временного отрезка, а потом… Впрочем, пока неважно».

— И когда они сбежали, захватив с собой Дерзкову, они опять сделали то, о чем говорил Ит, — продолжал Ри. — Они от вас же и удрали — снова! Но было уже поздно, потому что ситуация стала неуправляемой и зашла слишком далеко. Одно им только удалось…

— И что? — с деланным равнодушием спросил Фэб.

— Вас они спасли, да и детей тоже, — Ри осуждающе покачал головой. — Потому что, зайди ситуация дальше, под этим крестом могли бы оказаться и вы, причем все.

— А нас-то за что? — нахмурился Фэб. — Мы на твое мировое господство не посягали.

— Ладно, довольно. В очередной раз — довольно, — Ри махнул рукой. — Это бесполезный разговор. Ты все равно меня не слышишь. Или делаешь вид, что не слышишь. Спасибо, что показал могилу.

— Это святое место, а не могила, — поправил Фэб. — Себе копай могилу, урод. Я вообще не понимаю, зачем ты сюда явился. Проверить? Ну, ты проверил.

— В доме оставались наши вещи… — начал Ри, но тут Фэб не выдержал, наконец, и расхохотался.

— О, на счет вещей ты можешь не переживать, — с трудом, сквозь смех, произнес он. — Они… очень красиво горели… воняли, правда, гадостно… но зато костер получился на славу…

— Господи, какая тупость, — с отвращением произнес Ри. — Вещи-то в чем виноваты?

— Да примерно в том же, в чем были виноваты они — то есть ни в чём, — пожал плечами Фэб. — Но, как видишь, сгорели. И те, и эти. Так что за вещи не переживай. Они в раю. Наверное. Или на Берегу. Но тут их точно нет.

— Детский сад, — Ри покачал головой. — Впрочем, ладно, ничего ценного там всё равно не было.

— Ну да, ну да, ты сейчас пролетел через половину галактики ради пары старых рубашек и пакета с носками, — хмыкнул Фэб. — Интересно, есть у властелина вселенной пакет с непарными носками? Или ты научился отращивать носки прямо на ногах? Боги это умеют делать, или как?

— Я прилетел, чтобы попросить прощения у своих друзей, — бесцветным голосом произнес Ри. — И побывать на их могиле. Я сделал то, ради чего прилетел. Фэб, довольно этого всего. Хватит. За мной уже модуль вышел, сейчас будет здесь. И, да, можешь думать всё, что тебе угодно, но… последнее. Мне искренне жаль, что всё так получилось. Правда. Можешь мне не верить, потому что твоё неверие уже не важно. Я чувствую и вину, и ответственность за происшедшее.

Фэб, уже переставший смеяться, посмотрел на него — долгим, оценивающим взглядом. Пожал плечами.

— Мне всё равно, — сказал он просто. — Ты можешь чувствовать что угодно, говорить что угодно, отвечать за что угодно — мне абсолютно всё равно, и будет всё равно. Единственное, чего бы я хотел, так это чтобы ты пореже осчастливливал нас своими визитами. Они сильно выбивают из колеи.

— Хорошо. Но я должен был убедиться, что они похоронены достойно, — заметил Ри.

— Нет, ты врешь. Ты хотел убедиться, что они в принципе похоронены. Думаешь, я не заметил, что ты сканировал часовню? — Фэб невесело усмехнулся. — Я заметил. Ты убедился?

Ри кивнул.

— Вот и славно, — продолжил Фэб. — Не смею тебя больше задерживать. Вон, кстати, и модуль твой. Можешь показать своей самке считку нашего разговора. Пусть порадуется.

Модуль завис над камнями в нескольких метрах от них — полупрозрачная платформа в силовой капсуле. Ри подошел к Фэбу, несильно размахнулся, и ударил того по лицу. Потом, ни слова ни говоря, вошел в модуль, и тот плавно двинулся вверх, словно кабина лифта на невидимом тросе.

— Нос разбил, собака такая, — пробормотал Фэб. Поднес руку к лицу, пощупал — на пальцах осталась кровь. — Толь, ты далеко?

— Близко, — ответил по связи отец Анатолий. — Стой пока, изображай скорбь. Придется подождать, пока оно не затащит свою задницу в корабль.

— Да, хорошо. Ждем. Я бы водки сейчас выпил, — признался Фэб. — Грамм двести. А лучше триста.

— Понимаю, — священник вздохнул. — Вот только не получится.

— Это почему? — удивился Фэб.

— Не до того сейчас будет. Активность пошла, мистики передали.

— Что?! — Фэб резко поднял голову.

— Стой спокойно, они могут наблюдать, — рявкнул отец Анатолий. — Не дергайся. Рассказываю то, что знаю. Твои с блоками ушли под землю, там ты был, зал у них этот, который для отчуждения. Уж не знаю, почему, но в течение часа примерно обе системы стали давать уже другой отчет. Твои сидят пока там же, сказали, что нужно менять схему, и они ее меняют, но им нужен доступ к другим средам, которые наверху. Так что