Я была не первый день знакома со своей сестрой и знала, как быстро свести скандал на нет. Я рявкнула на Лариску, правда, постаралась сделать это не очень громко, потому что дети спали, а подключать и их к семейной сцене не хотелось. Затем я зашипела, приказывая сестре сесть и внимательно меня выслушать, поскольку требуется обсудить, как побыстрее потратить оставшиеся деньги.

Лариска тут же увлеклась, прикидывая, какое новое платье, дубленку и что там еще купить. По крайней мере, не пыталась больше меня воспитывать на предмет того, что «нечего мужикам деньги давать, это они нам должны, а не мы им». Правда, после объяснения причины выдачи нескольких купюр Расторгуеву сестрица уже не считала его альфонсом.

– А если все-таки окажутся настоящие? – уточнила она. – Обидно ж будет, если потратим на что попало.

– Вот и думай, на что! – Я помолчала и добавила: – Конечно, хочется надеяться на лучшее, но рассчитывать следует на худшее, а жить настоящим. На сегодняшний день у нас есть основания считать, что деньги – фальшивые. Все.

– Но даже если и так, машинки их принимают! – закричала Лариска. – Тысячи не брали, так мы от них избавились. А и сотенные, и баксы…

– Радость моя, – обратилась я к сестре, как к малому дитяти, – если в городе пойдет слух, что появились фальшивые сотенные и тысячные купюры, то потратить их будет весьма проблематично… Да, тысяч у нас уже нет, но сотен-то – целый мешок. И лишнее внимание к своей персоне привлекать никогда не стоит. А если тут еще и баксы… Может начаться паника, проверки, даже валютный кризис, черт побери! Мы же не знаем, сколько этих денег нашлепали! Я вообще не рекомендовала бы тебе брать на сдачу в магазине сотку.

– Так что же делать с остальными? – Лариска была очень обеспокоена. – Сашка, ты же у нас умная! А может, все-таки удастся за завтрашний день купить что-нибудь стоящее? Саш, подключи знакомых! Ты же все можешь!

Лариска умоляла меня что-то придумать и смотрела взглядом преданного щенка. Будет очень жалко, если деньги пропадут. Даже фальшивые.

Поразмыслив, я приняла решение баксы пока не трогать – чем черт не шутит, может, в самом деле настоящие, хотя я в этом сомневалась, а от рублей избавиться немедленно. Баксы в крайнем случае буду спускать в каких-нибудь курортных странах, где в мелких лавках и даже обменных пунктах никаких машинок в глаза не видели, а баксы от белого человека берут с радостью и благоговейным трепетом. Рубли же, чем раньше потратим, тем лучше.

– Завтра будем менять сотенные на доллары, – сказала я Ларисе.

– Все? – уточнила Лариска.

Я встала, сходила к сейфу, вытащила оттуда пакет, высыпала содержимое на кухонный стол, и мы принялись считать.

– Многовато менять-то, – заметила Лариска после того, как мы закончили пересчет. – Сама говорила: не надо привлекать лишнее внимание, а ведь в пунктах паспорт спрашивают.

У меня вначале была мысль обратиться к знакомым банкирам, потом я ее отвергла и решила действовать, как простая гражданка. Поменяю на пятьсот баксов в каждом из нескольких пунктов, принадлежащих разным банкам. Но все равно, если потом кто-то станет проверять…

– Значит, так, Лариса, – заявила я в конце концов. – Я поменяю на тысячу. А ты…

– А можно я завтра съезжу в «Лену» или в «Рот-Фронт» и куплю-таки себе какую-нибудь дубленку? – вставила Лариска.

– У тебя и так две, – заметила я. – Моль, что ли, кормить?

– Посыплю чем-нибудь, чтобы не плодилась. Чего не купить? Пусть себе висит. Если что – продам. Пусть даже с потерей в деньгах, но деньги-то, сама знаешь… А ты, может, тоже еще одной прибарахлишься?

Я не хотела еще одну дубленку или шубу – у меня и так имелись две «норки»: парадно-выходная и на каждый день, третья была совсем ни к чему, а другой мех я как-то не особо жалую. Можно бы, конечно, песца… Но нестись завтра покупать шубу… Мне не то что было лень… Просто казалось какой-то мелочовкой. Ведь говорят же: если красть, так миллион, если спать – так с королевой. Я хотела украсть миллион, а не хвататься за всякую ерунду.

Лариска тем временем записала на бумажку, во сколько примерно ей встанут траты на все, что она планировала купить. Денег все равно оставалось немерено, и куда их деть, мы не представляли.

– Надо все-таки переводить в валюту… – протянула я.

Лариска вдруг предложила позвонить Расторгуеву. Пусть поможет. В качестве компенсации за моральный ущерб. Можно сказать, я рассчитывала на ужин в приятной компании, а он устроил мне шведскую тройку. Должен быть от этого мужика какой-то толк или нет?

Я решила, что должен, и пожалела, что не обсудила этот вопрос с ним сразу же, но задним умом мы все сильны. Я взглянула на часы. Расторгуев мог уже видеть сны.

– Ничего, проснется, – заявила Лариска. – Не переломится. Мы не спим, и он встанет. Звони.

Олег еще не успел заснуть. Выслушав меня, он заявил, что поможет. Явно чувствовал себя виноватым передо мной. Имеет он все-таки на меня виды, имеет, но с другой стороны – дело превыше всего, опять же – преданность боссу… В общем, так и должно быть, но мне-то от этого не легче.

Расторгуев выступил с предложением приехать немедленно. Я согласилась. Бог троицу любит – пусть состоится третий визит Олега ко мне в квартиру за сегодняшний вечер. Может, самый приятный.

Милый друг нарисовался минут через сорок пять – свежевыбритый и благоухающий «Чипарелли». Я еще не снимала с себя ресторанного прикида, так что выглядели мы оба неплохо, если не считать некоторой усталости после долгого напряженного дня.

Расторгуев принял участие в обсуждении целесообразности покупок. Втроем мы пришли к окончательному выводу: Лариска завтра (то есть сегодня) покупает себе дубленку, я меняю рубли на тысячу баксов, остальными рублями займется Расторгуев. Доллары пока трогать не будем. Обсуждение шло таким образом, словно деньги у нас были общие. Этакая дружная семейка планирует свою финансовую политику.

Олег, естественно, остался – и спал не на отдельном диванчике и не на коврике. О деталях умалчиваю, но мне захотелось еще.

Следующая встреча была намечена после окончания трудового дня – для выполнения задания Юрия Леонидовича.

* * *

Встреча опять состоялась у меня в квартире. Мы оценили Ларискину чернобурку, Олег вручил мне пачку «зелени», которую я тут же убрала в сейф.

– Ты смотри, чтобы баксы не перепутать, – заметил он. – Держи те, от Маринки, отдельно.

Основная масса «тех» до сих пор покоилась у меня на работе, правда, я привезла Олегу по паре купюр и из тех пачек. Пусть проверяет. Я не стала уточнять, где он менял деньги, да меня это и мало интересовало.

Я позвонила Ольге Петровне, Маринкиной матери, и мы отправились к ней. Именно это велел нам сделать Юрий Леонидович.

С Шубаковым я пока не связывалась. Как я решила, следует вначале хоть как-то определиться с Расторгуевым, а потом уже принимать окончательное решение, что делать. Я имею в виду, что делать лично мне. Да и вообще совместно с Шубаковым мы вроде бы ищем миллион баксов в моем родном офисе, знать про деньги из Маринкиной квартиры ему совсем необязательно (тогда такая каша может завариться, прости господи!), а с Расторгуевым… Что я делаю с Олегом? Он помогает Цыгану искать миллион (на котором, кстати, не написано, чей он – «лимон» и «лимон») и печатный станок, который мне вообще-то не нужен. Я предпочитаю настоящие деньги, пусть и в меньшем количестве. Чего я хочу? Найти миллион баксов, найти убийц Маринки Громовой и, возможно, устроить свою личную жизнь. От Расторгуева можно получить какую-то информацию по первой проблеме, содействие во втором деле, ну а в третьем вопросе речь вообще идет на данный момент только о нем. Из этого и будем исходить.