– Ну да, ну да… Какое-то время я был во власти наваждения. Но подобные происшествия бывают довольно редко, и я не придаю им особого значения. Наваждение – такая же неотъемлемая часть облика Чарусы, как, скажем, дремучие леса, непролазные снега, топкие болота… Люди с завидным постоянством селятся на склонах вулканов только потому, что там плодородная почва. Каждое сотое или двухсотое поколение гибнет от извержения, но это считается вполне приемлемой платой за процветание.

– По-вашему, Чаруса процветает? – поинтересовался Цимбаларь.

– Конечно. Чтобы убедиться в этом, достаточно посетить другие деревни нашей области. Повсюду нищета, запустение, одичалость. У нас же дела идут совсем неплохо. Люди живут в достатке, все трудятся, в каждой семье подрастают дети. И что с того, что обитателей Чарусы время от времени посещают странные видения, которые они тут же благополучно забывают?

– Но видения тянут за собой шлейф убийств, самоубийств и несчастных случаев, – возразил Цимбаларь. – По этим показателям вы лидируете не только в области, но, наверное, во всём регионе.

– Ещё неизвестно, связаны ли эти явления между собой… Но с другой стороны, любой здоровый организм отторгает от себя вредоносные клетки. Я не специалист в медицине, но знаю, что в нашей крови существуют особые антитела, убивающие чужеродные бактерии. Или взять, к примеру, пчелиный улей. Пчёлы изгоняют из него не только жуков-вредителей, но и молодых маток, чьё присутствие может нарушить раз и навсегда заведённый порядок.

– Следовательно, вы считаете Чарусу неким живым организмом, действующим по своим особым законам?

– Почему бы и нет?

– Но любой организм имеет перед собой какую-либо цель. В чём состоит цель Чарусы?

– Целью организма есть только жизнь, а главное, её преемственность. У моей бабушки тоже были видения, которые она называла марой. Наверное, всё это тянется ещё с тех времён, когда здесь возникло первое поселение.

– Но организм, кроме того, стремится расширить сферу своего обитания.

– Так ведь население Чарусы растёт, пусть и медленно… И не забывайте ещё об одном термине – «экологическая ниша». Мышка и рада бы всё время бегать по тучным пашням, но её там стерегут лисицы и совы. Вот и приходится прятаться в норку.

– Но при удачном стечении обстоятельств мышка со временем может превратиться в мишку, и тогда туго придётся уже лисам и совам.

– На это понадобится тысячи и тысячи лет эволюции.

– Ваше утверждение верно лишь при условии, что в эволюции не замешаны никакие иные факторы кроме слепого случая. Но стоит в дело вмешаться разуму, и все процессы стократ ускорятся. Ведь, как я понимаю, Чаруса – организм разумный.

– Не вижу ничего плохого в том, что вся земля когда-нибудь станет одной большой Чарусой. Лично я могу это только приветствовать.

– И все люди будут регулярно созерцать загадочные видения, а потом доводить до смерти тех, кто не соответствует нормам этой сверх-Чарусы. Тут мракобесием попахивает. По всем понятиям человечество движется совсем в другую сторону. Не к всесильному организму, где каждый отдельный человек всего лишь бесправная клетка или, допустим, винтик, а к полному раскрепощению личности.

– Человечество движется к пропасти, и не исключено, что так называемая сверх-Чаруса и есть его единственное спасение.

– Спорно, очень спорно… Но в любом случае я был очень рад побеседовать с вами. Нестандартно мыслящие люди – большая редкость. И не думаю, что они уцелеют в этой самой новой Чарусе…

Покидая сыроварню, Цимбаларь задержался возле огромного чана, где обычное молоко превращалось в благородный продукт, которым и марочный коньяк закусывать не стыдно.

Он машинально ковырнул пальцем ноздреватую, дурно пахнущую массу, в чьих недрах уже шли некие сложные процессы, но тут же отдёрнул руку. Не хватало ещё занести в нарождающийся сыр какую-нибудь патогенную бактерию.

Отойдя от сыроварни на приличное расстояние, Цимбаларь связался по рации с Кондаковым.

– «Второй»! «Второй»! Я «Первый». Как твои дела?

– Нормально, – ответил тот. – Приём пациентов окончен. Людмила Савельевна пришла за своим тулупом. Заешь, что она говорит? Якобы овчина едва ощутимо пахнет чужими духами.

– Ей виднее. Я, например, знавал одного художника-графика, который с завязанными глазами по запаху отличал красный карандаш от чёрного, а зелёный от синего. Только почему-то всегда путался с жёлтым и коричневым… Отпечатки пальцев на тулупе есть?

– Может, и есть, да на рыхлом материале их разве углядишь. Людмила Савельевна говорит, что здесь нужна специальная вакуумная установка, а такой, наверное, даже в областном центре нет.

– Значит, только запах… – Цимбаларь задумался. – Но это возвращает нас к версии о женщине-поджигательнице. Хотя ушлый мужик, решивший прикидываться дамочкой до конца, вполне мог для достоверности опрыскать себя духами… Ну а как относительно чужих волос, табачных крошек и всего такого прочего?

– Ищет с лупой в руках… Ну прямо Шерлок Холмс в юбке. – Рация захрипела: то ли это были радиопомехи, то ли смех Кондакова.

– И правильно делает, что ищет, – сказал Цимбаларь. – Я однажды нашёл преступника по паспорту, который тот сдуру забыл в ворованном пальто. А в рапорте написал, что вычислил его дедуктивным методом.

– Тебе всегда везло… Ну а нынче как дела? Нарыл что-нибудь?

– Практически ничего… Зато пообщался с доморощенным философом Страшковым.

– Это сыродел, что ли?

– Ну да. У него, между прочим, есть собственная теория, объясняющая происходящие здесь странности. Дескать, население Чарусы представляет собой единый организм, дающий своим клеткам, то есть отдельным жителям, благоденствие и заодно отторгающий от себя вредоносные частицы типа чересчур въедливых участковых и слишком прилежных учительниц. Ну а видения – лишь побочные процессы, связанные с жизнедеятельностью этого организма. Каково?

– Я на каждом приёме такой галиматьи наслушаюсь, что меня уже трудно чем-нибудь удивить, – сочувственным тоном произнёс Кондаков.

Однако вступившая в разговор Людочка придерживалась другой точки зрения. Она сказала:

– Теория твоего сыродела в чём-то перекликается как с зырянской сказкой о злом демиурге Омоле, тело которого состоит из множества человеческих тел, так и с мифом индейцев навахо о божественной Паучихе, рассеявшей по всему миру свои глаза. Над этим стоит подумать.

– Сказки и мифы к делу не пришьёшь, – ответил Цимбаларь. – Я уже и сам стал как тот сказочный петушок, повсюду выискивающий врагов. Кукарекаю и кукарекаю с утра до ночи… Подождите. За мной бегут. Кажется, что-то случилось… Недаром говорится: пришла беда, держи карман шире.

– Где ты сейчас находишься? – взволновался Кондаков.

– Недалеко от клуба.

– Сейчас будем там!