Но Татьяна – штучка редкостная! Ей бы режиссером стать, надо же, какой сюжет закрутила. С похищением, переодеванием и изменением внешности. Просто кладезь криминальных талантов. Но если она все это сделала ради ребенка, я ей не судья. Не знаю, как бы я поступила в подобной ситуации. Может, даже пошла на террор.

Вацлав. О нем я вообще ничего не знаю, кроме того, что он правая рука Яна. Наверное, он в этой истории имеет какой-то свой интерес. Какой? Скорей всего, речь идет о деньгах. Человек он замкнутый и неразговорчивый. О нем трудно что-либо сказать, но я уверена – он замешан в исчезновении доктора.

Доктор, бедный Сергей Ильич! Еще вчера мы с ним ходили вокруг дома и он мне рассказывал о своей непутевой жизни. Надо отдать должное, не такой он уж и противный, каким казался мне вначале. Просто он по своей природе неудачник. И зачем ему понадобилось участвовать в моем похищении? Ответ простой: пообещали много денег. Почему убрали? Наверняка, он многое знал.

Да ничего он не знал! До вчерашнего вечера он думал, что я Эмма Львовна. Да и я сама так считала. Наверное, чтобы он не узнал чего лишнего, его убрали. Похищение людей – это не шутки, а уголовное дело. Кому же он перешел дорогу? Татьяне? Вряд ли! У нее другая проблема – вернуть сына.

Никита! Он главное действующее лицо в похищении. Он отец похищенного мальчика. Именно он нанимал Сергея Ильича в качестве врача и обещал заплатить приличную сумму, если тот согласится сопровождать нас в поездке. У пациентки могли возникнуть проблемы со здоровьем, а ее следовало доставить живую, здоровую и, что немаловажно, по собственной воле. А когда я благополучно прибыла на место, Никита решил, что Сергей Ильич – уже отработанное звено, и убрал его.

Значит, Никита никуда не уезжал и скрывается где-то рядом. А кто его помощник? Конечно, Вацлав! За завтраком он сказал, что доктор уехал, выходит, был в курсе произошедшего. Сговор Никита – Вацлав налицо!

С этим мы разобрались, но могут быть еще жертвы, трупы по одиночке не появляются. Кто? Уж не я ли?

Я ведь тоже свидетель похищения, причем самый главный. Как только Татьяна узнает о местонахождении своего сына, она, безусловно, об этом скажет Никите, и как после этого моя жизнь сложится – неизвестно. Значит, мне нужно удирать отсюда, чем быстрее, тем лучше. А как себя вести? Как ни в чем не бывало. Побольше бывать у Яна. И не вызывать ни у кого подозрений.

В дверь настойчиво постучали.

– Кто на этот раз? – спросила я раздраженно.

– Пани, вас хозяин просит зайти, – откликнулась за дверью Марта.

– Уже спускаюсь.

Яну стало хуже, когда я вошла в комнату, он едва приоткрыл веки и кивнул. Вокруг него суетилась сиделка, она поправляла подушки, пытаясь придать его телу удобную позу.

– Ян, я здесь, ты меня слышишь? – Я чувствовала себя неловко, минуту назад я хотела удрать, даже не простившись.

– Я слышу. Сейчас мне сделают укол, и мы сможем поговорить, – поморщился Ян.

Боль была сильной и причиняла ему нестерпимые страдания.

Сиделка набрала лекарство в шприц, он стиснул зубы, крепко зажмурил веки и некоторое время так лежал. Потом лицо его разгладилось, он открыл глаза и по-польски попросил сиделку выйти.

– Тебе очень плохо? – спросила я.

– Плохо, но не будем об этом говорить, у меня мало времени. Уколы приходится делать все чаще и чаще. Без них боль вытерпеть невозможно. Я внес необходимые изменения в завещание, теперь совесть у меня чиста. Ты меня простила, и мне легче умирать. Я знаю, тебе не очень приятно меня видеть.

– Ты ошибаешься.

– Нет, я знаю, и это вполне естественно. Я хотел тебе сказать, что не в праве тебя здесь удерживать, ты можешь уехать в любой момент, даже не прощаясь. Давай простимся сейчас.

Слезы полились из моих глаз. Я боялась произнести хотя бы звук, чтобы Ян по дрожащему голосу не догадался, что я плачу.

– Ты плачешь?

– Нет, – соврала я и зарыдала навзрыд.

– Ну не надо, я не заслуживаю твоих слез. – Он начал меня успокаивать. Не я его, а он меня. – Уезжай! Не нужно тебе здесь находиться. Я не хотел тебя расстраивать, прости и за это. Прощай!

– Прощай! – сказала я и поцеловала его в лоб.

Вышла я из комнаты зареванная, едва не сбив с ног Татьяну. Она как постовой дежурила под дверью.

– Что с ним, он умер? – спросила она без тени сожаления в голосе.

– Нет, но ему очень плохо, – ответила я и как зомби, продолжая плакать, побрела прочь.

Татьяна что-то говорила мне вслед, но я ее не слышала. У меня заныло сердце, стало душно, и я решила выйти на крыльцо.

Почему так происходит? Жила себе, совершенно не вспоминала о нем. Ну, может быть, в глубине души таила обиду. И если бы кто-нибудь мне сказал, что он умер, пожала бы плечами, мол, со всяким может случиться, и забыла бы. А вот сейчас мне больно – умирает человек, всю жизнь любивший меня, и мне больно от мысли, что я ничего не могу для него сделать.

На свежем воздухе я успокоилась, стерла со щеки последние слезы и хотела уже идти, как кто-то подошел ко мне со спины и взял под руку. От неожиданности я ойкнула и обернулась – Вацлав.

– Вы меня испугали, нельзя так тихо подкрадываться сзади, – отчитала я его.

– Вы не правы, я давно здесь стою. Просто вы были так расстроены, что меня не заметили. Но все равно простите, если я вас напугал, – извинился Вацлав. – Сейчас в этом доме очень тяжело находиться. Я вас понимаю, разделяю ваше горе и хочу посоветовать: если надумаете уезжать, обязательно дайте мне знать. Я распоряжусь, вас довезут до границы или отправят поездом, как пожелаете. Только предупредите заранее. Для меня это очень важно.

– Спасибо, я обязательно воспользуюсь вашим предложением.

Интересно, куда ты меня отправишь? Вслед за Сергеем Ильичом? Нет, если я надумаю бежать, тебя предупрежу в последнюю очередь!

Чтобы окончательно успокоиться, я решила прогуляться с обратной стороны дома. Подошла к калитке, которую нашла вчера, и отметила, что ею кто-то пользовался. Прежде на ней висел древний замок, повешенный, наверное, в позапрошлом веке, а теперь висел новый или почти новый. Я задумалась и подергала за ручку калитку. Между забором и дверцей была щель, через которую я увидела тропинку, уходившую по склону вверх, в глубь леса.

«В принципе, если подтянуться и стать на ручку ногой, можно перелезть через эту калитку, не такая она и высокая. Значит, таким путем я могу незаметно покинуть этот дом. Дело за малым – за паспортом. У Татьяны срок завтра. Что она мне скажет? Но если она в сговоре с Никитой, то зря я на нее полагаюсь, нужно надеяться только на собственные силы и на Алину. Я, конечно, сильно ее напугала своим звонком, но меня можно простить, в тот момент я была в шоковом состоянии. Как вспомню бедного доктора, дрожь по телу пробегает. Обязательно сегодня дозвонюсь к Алине и успокою, я ведь толком ей ничего не объяснила, как бы она Олегу лишнего не разболтала, в этом случае скандала не миновать», – размышляя подобным образом, я истоптала все дорожки и не заметила, как пропустила время обеда.