Он напряженно ждал ответа. Уже по первым словам станет ясно, на что можно рассчитывать. У собеседника всегда найдется сотня возможностей, чтобы протянуть время и по возможности остаться в стороне.

Но Верлинов замешкался совсем ненадолго.

— Дежурная смена первого отделения, двенадцать бойцов. Они могут выдвинуться немедленно. В течение часа подтянутся еще до тридцати пяти.

— Направляйте. Задача — блокирование периметра. Пропуск внутрь кого бы то ни было только по моему личному приказу.

— Форма, вооружение? — после крохотной паузы спросил Верлинов.

— Полевая форма, автоматы, гранаты… Противогазы…

— Гранаты и противогазы? Они не входят в повседневный комплект… И по условиям объекта вряд ли могут быть применены…

— Вариант с боевым использованием ваших людей практически исключен. Вы меня понимаете? Практически исключен. Но они должны очень внушительно выглядеть. Чтобы ни у кого даже не возникло желания лезть на рожон.

— Я понял. — Верлинов отключился. Он сидел в кресле за своим рабочим столом в тренировочных штанах, белой рубашке и надетом сверху домашнем халате: ветер выдувал из квартиры на седьмом этаже почти все тепло.

— Что-то произошло? — в кабинет заглянула жена. В глазах женщины застыла тревога. Она поселилась в душе давно — с тех пор как Верлинов, ничего не объясняя, исчез на целый год, а к ней зачастили дознаватели отдела внутренней безопасности и следователи военной прокуратуры. Валентина Семеновна не могла поверить, что выпавшие на долю мужа неприятности уже позади. Она не знала подробностей, но слышала о вынесенном смертном приговоре и ярлыке предателя, поэтому столь же внезапное возвращение супруга казалось чудом, какие бывают только во сне. А чудесные сны имеют обыкновение прерываться в самый неожиданный момент.

— Зачем вам гранаты и противогазы? Это опасно?

— Не волнуйся, мамочка. Ничего сверхъестественного, обычная работа. А сейчас дай мне подумать.

Дверь закрылась. Она знала, что работа у мужа особая и в нее нельзя назойливо совать свой нос. Оставшись один, генерал с минуту по инерции рассматривал нехитрую схему: кружок, обозначенный «Джентльмен», от него опускается линия связи к другому кружку, названному «Восьмой», от того отходят две линии к кружкам поменьше: «Паганель» и «Ежик», еще несколько связей пока зависают в воздухе. Он уже знал, как прояснить все связи и вычислить «Восьмого». Но звонок Коржова изменил последовательность приоритетов. Верлинов отодвинул листок.

Итак, Коржову необходима демонстрация силы у Кремлевской клиники, причем свои собственные обширные возможности он использовать не может. Значит, Президент заболел, а начальник СБП отстранен от командования службой, что может быть только в том случае, если некая влиятельная фигура собирается занять место больного… И ему, генералу Верлинову, предстоит стать козырем, поворачивающим игру вспять. Парадокс! Еще год назад он сам собирался выступить против существующего режима и никогда бы не поверил, что возьмется за роль его спасителя…

Он набрал номер дежурной части Службы внутреннего контроля.

— Дежурный по одиннадцатому отделу слушает, — по старой привычке отозвался майор Рыбаков.

— Тебя, Сергеич, перемены не касаются, — потеплевшим голосом сказал Верлинов. — Где Васильев?

— Виноват, товарищ генерал, — без особой виноватости оправдался Рыбаков. — Пятнадцать лет дежурю, привык… А товарищ майор только вернулся, прошел к себе.

— Соедини меня с ним. И поднимай по тревоге первое отделение.

Васильев тяжело развалился в неудобном кресле. Свинцовая усталость пропитала каждую клеточку тела, и даже сильный горячий душ не смог смыть тяжелый запах подземелья. Его люди почти круглые сутки отрабатывали спецтуннели, сам он руководил одной из групп.

Коротко вякнул селектор.

— Хорошо, что ты на месте, майор, — услышал он голос генерала. К новому званию Васильев еще не привык, и относящееся к нему слово «майор» приятно щекотало тщеславие. — Возглавишь дежурную смену. Камуфляж, автоматы, один «РПК», один «РПГ-7», противогазы, по две эргэдэшки. И срочно к Кремлевской больнице, на охрану периметра, в распоряжение Коржова. Пропускать внутрь только по его команде. Задача понятна?

— Не совсем, — ошарашенно отозвался Васильев. — С кем биться гранатами и пулеметом? И на кой нам противогазы?

— Будем надеяться, биться не придется. Надо попугать кой-кого. Предположительно, людей Степашкина. Теперь ясно?

— Попугать? — мрачно спросил Васильев. — А коли не испугаются?

Майор был прав. В спецназ ФСБ подбираются не пугливые мужики. Если им дадут команду… Единственное утешение в том, что командиры пошли сейчас больно трусливые. Хотя, когда речь идет о собственных шкурных интересах, смелости прибавляется. Так что полностью исключить возможность кровавой мясорубки нельзя.

— Быть готовым к боеконтакту! — отрезал генерал.

Некоторое время Верлинов сидел молча, уставившись невидящим взглядом на телефонный аппарат. Долги надо отдавать. Коржов и Президент спасли ему жизнь и вытащили из дерьма, порядочный человек такого не забывает. Но когда отдаешь свой личный долг, неприлично рисковать чужими жизнями. Подобная мысль не пришла бы в голову девяносто девяти руководителям из ста, давным-давно привыкшим, если есть такая возможность, распоряжаться всем чужим как своим собственным. Но Верлинов как раз и был сотым.

Он вновь вызвал дежурного.

— Дежурная смена выехала, товарищ генерал, — четко доложил Рыбаков.

— Пришлите мою машину, — распорядился Верлинов. Потом переоделся в форму, которую надевал крайне редко, на брючный ремень под китель прицепил «ПМ» в открытой оперативной кобуре и стал ждать.

В клинике томился ожиданием Коржов. Больше ничего не оставалось — он сделал все, что от него зависело, дальнейшее развитие событий определялось предначертаниями судьбы. Впрочем, он не был фаталистом и считал, что будущее зависит не от мистического расположения звезд, а от умения предугадывать ходы противника, навыков выстраивать встречные комбинации и способности добиваться перевеса в силах и превосходства в средствах.

Несколько раз он заходил в палату. По словам врачей, Президент спал. На экране электрокардиографа изгибалась зеленая линия ритма сердечной деятельности. Даже неспециалисту бросалась в глаза судорожная нервозность зигзагов. Но на крахмальных простынях, под новейшей аппаратурой, в окружении врачей Хозяин выглядел гораздо лучше, чем на полу микроавтобуса. Обстановка внушала уверенность в том, что все будет хорошо. По крайней мере в медицинском смысле…

Специальное лечебное отделение занимало отдельный этаж. Сейчас здесь находился единственный пациент. В ярко освещенном пустынном коридоре лишь иногда бесшумно пробегала фигура в белом халате. Возле двери, прислонившись к стене, застыл старший смены личных телохранителей. Он не задавал вопросов, но каждый раз, когда Коржов выглядывал в коридор, поворачивался к нему, чего-то ожидая. Смены и подкрепления не было, парень понимал, что все идет не так, как должно, и на лице застыло напряженное ожидание неприятностей.