недавно показали, чего стоит такая система. В очередной раз. Деградировав до уровня янычар, что ныне скидывают и ставят султанов по своему настроению. Со стрельцами вопрос решили. Так остались дворяне. В Смуту они себя показали в истинном виде. Думаешь дальше будет лучше? Сначала штаны дырявые, потом самоцветы мелкие. Аппетит приходит во время еды. Так что…

— Ты опасаешься дворянского восстания? — нахмурился Брюс.

— А почему нет? В Смуту они явили свое нутро и постоянно перебегали от одной стороны к другой. Словно перекати-поле. Кто больше им обещал, к тому и бежали. Думаешь, если у отца дела пойдут плохо и тот же Август или Карл предложат дворянам больше вольностей, они его поддержат? Думаешь им есть дело до клятв и державы? — широко махнул рукой Алексей.

— Ты не справедлив к ним. Среди дворян много достойных людей, верных клятве. Настоящих людей чести. Там есть хорошие люди.

— Хороший, плохой… — буркнул Алексей. — Главное у кого ружье. А ружье у них есть. И им даром не вперся сильный царь. Как и крепкое государство. А без сильной центральной власти не получиться добиться высокой концентрации ресурсов. Что, в свою очередь не позволить совершить рывок научно-технического развития. И чем дальше, тем больше это выражено. С каждым новым технологическим укладом требуется все большая масса людей и ресурсов для рывка.

— Технологические уклады? Что сие?

— Это комплексы технологий примерно одного уровня осмысления. Например, возьмем совсем древних людей, что жили охотой и собирательством. Это первый технологический уклад. Как ты понимаешь — возможности очень небольшие. Избытка еды нет. Наука не развивается. Орудия примитивные. Ремесленников нет. Переходим на второй технологический уклад. Это раннее производящее хозяйства. Оно было двух видов. С одной стороны — раннее земледелие. С другой стороны — кочевое скотоводство. Этот уровень уже позволил строить первые города, начать создавать и развивать некоторые ремесла. Потом был третий уклад. Когда произошло адаптация и слияние животноводства с более развитым и продвинутым земледелия. Это дало еще больше прибавочного продукта. И позволило еще больше высвободить людей для ремесел, войны и науки. Сейчас мы находим в четвертом укладе. Использование сил природы и разделения труда. Водяные колеса там и мануфактуры. Дальше идет пятый — механизация производств. Вон, — кивнул царевич на папку, — этим мы с тобой как раз и занимаемся. Механизация даст много однотипной мануфактурной продукции для которой потребуются покупатели. А какие покупатели из крепостных? — усмехнулся он. — Можно, конечно, драться за внешние рынки сбыта. И это будет правильно. Но без крепкого внутреннего рынка державу будет легко опрокинуть обычной блокадой. Приведя к полной разрухе и катастрофе… Крепостные же… это по сути пережиток третьего технологического уклада. Которые и в четвертом-то не нужны уже. Не говоря уже о пятом, в котором они прямо тормозят все что только можно. А дальше? Что там будет в шестом технологическом укладе? Вряд ли отжившие свое социальные институты там пригодятся. Чем дальше мы двигаемся, тем сильнее на наши плечи давят отжившие свое традиции. И тем больше обостряются внутренние противоречия…

— А ты уверен, что успешное развитие требует именно высокой централизации? — спросил Яков Брюс, внимательно, даже слишком внимательно его выслушав.

— У высокой централизации есть свои недостатки. — кивнул Алексей. — Думаю, обсуждать их нет смысла. Они на слуху. И вариант какой-нибудь торговой республики с низкой концентрацией власти и большими правами на местах он действительно хорош. Гибкий, подвижный, адаптивный. Но есть один нюанс, который перечеркивает все. Точнее два. Первый — это защита. Чем больше у тебя денег и иных ресурсов, тем больше соседи хотят их у тебя отобрать. А для борьбы и войны ничего лучше единоначалия нет. Любая же республика — это бардак, в котором невозможно быстро собрать силы в кулак и действовать, не утопая в бюрократии и согласованиях. Это путь к поражению. Второй путь — это большие дела. Пирамиды Хеопса торговая республика бы не построила. Да и Римская Империя по-настоящему выплеснулась за пределы Италии ведомая Цезарем и его последователем.

— Многие считают золотым веком Римской державы классическую республику.

— Блаженные мечтатели. — фыркнул Алексей. — Знаешь, как развалился Рим? Сенаторы и аристократы тянули «одеяло» на себя. Тянули-тянули, тянули-тянули, да и порвали к чертовой бабушки. В восточной Римской Империи август сумел удержать власть и трансформировать ее в монархию. Из-за чего Византия продержалась на тысячу лет больше, став одной из самых долгоживущих держав в истории. Я не зря привел Смуту в пример. Тоже самое же творили. В итоге лишь небеса спасли Россию от гибели. Хотя заплатить нам пришлось непомерную цену… Чем скорее и ловчее мы избавимся от крепостного права и наведем порядок в налогах да сельском хозяйстве, тем быстрее держава обновится. Сам же понимаешь — недостаточно сбрить бороду и надеть парик. Надо вот тут изменится, — постучал Алексей себя по голове. — Да не царю и его окружению, а всей стране. Разруха не в нужниках. Разруха в головах. Там же и дремучесть обитает.

— Пожалуй возразить я тебе на это ничего не могу, — максимально благожелательно произнес Яков Брюс. — Я поговорю с отцом, как и обещал. И постараюсь донести до него всю опасность положения. Но сейчас я прибыл помочь тебе с монетной машинкой.

— Веришь? Руки опускаются что-то делать…

— Верю. Но сделать надо. Даже хотя бы для отмены крепостного права надо. Без должного количества монет ничего не выйдет.

— Разве что… — хмуро произнес Алексей.

Встал.

Подошел к столу.

Взял довольно пухлую папку.

Развязал завязки и подтолкнул ее к краю, где находился стул. А потом сделал приглашающий жест для Брюса.

— Я попытался сделать чертежи механизма. Прошу. Ознакомься. Вероятно, там полная дичь. Повторюсь, я не инженер. Но это набросок и от него удобнее будет отталкиваться.

Брюс молча подошел.

Сел.

И начал просматривать чертежи и эскизы.

— Очень непривычная манера чертить, — заметил он после десятка листов. — Кто тебя учил?

— Никто. — соврал Алексей. Ибо в школе у него было черчение. И кое-что он оттуда вспомнил. Да и потом на заводах много видел чертежей. — Это моя попытка в трех проекциях изобразить механизм.

— Занятно… занятно…

— Ты с такой не сталкивался?

— Никогда. И, признаться, то, что я вижу довольно удобно, хоть и не привычно. Как и разделение тобой общего чертежа механизма и его отдельных частей.

— Ну, хоть что-то от меня полезного… — все также крайне хмуро буркнул Алексей.

— Не говори так. Ты крайне полезен для царя. Просто… ты иногда говоришь такие вещи, к которым он не готов.

— И опасается бунта дворян… бла-бла-бла… я знаю. У него четыре полка хорошей пехоты.