– Она не вернется. Она уже никогда не вернется.

Я наклонилась и приложила ухо к Светкиной груди. Сердцебилось. Медленно, тихо, совсем не так, как положено, но оно билось.

– Лер, меня убили? – вновь прохрипела Светка. – Если меняубили, тогда почему я жива?!

– Если ты жива, значит, тебя не убили, – сказала я,сдерживая рыдания.

Полотенце насквозь пропиталось кровью.

– Светка, не умирай. Слышишь, не умирай! – умоляла яподругу.

– Я стараюсь… Я не хочу умирать, потому что я тоже хочузнать, что такое любовь… Я хочу почувствовать то же самое, что почувствовалаты… Скажи еще раз, какая она?

– Она… Она… – Где-то совсем рядом послышался вой «скоройпомощи». – Она очень красивая… Она очень яркая… Она…

Кто-то поднял меня и отвел в сторону.

– Светка, ее не опишешь словами! – закричала что было сил. –Ты узнаешь ее сразу! Ты узнаешь ее сразу, потому что ты никогда раньше ее невидела!

Я сидела возле операционной вместе с другими нашимиребятами. Петр сверлил меня настойчивым взглядом.

– Слышишь, Лерка, а ну-ка, подними очки, – вдруг потребовалон.

– Зачем?

– Я же вижу, у тебя там фингал. Это Стас тебя так?

– При чем тут Стас? – нервно заерзала я на стуле.

– А что, у тебя еще кто-то есть?

– Петь, хватит. Ты стал совать свой нос в чужие дела.

Петька осторожно взял меня за руку и возбужденно заговорил:

– Лерка, послушай. А давай сбежим? – Он наклонился ко мне и,задыхаясь, продолжал: – Давай сбежим. Например, в Питер.

– Ты плохо спал, что ли, ночью? – Я отодвинулась от Петра.

– Плохо. Словно чувствовал, что с тобой беда можетприключиться. Может, уже хватит шарахаться по ночным клубам? Видишь, небезопасно это.

– С чего ты взял, что я по ним шарахаюсь? Первый раз запятилетку вылезла, да и то потому, что Светка вытащила.

– Лер, давай уедем туда, где нас никто не найдет. Дочку твоюзаберем, заживем нормально, как белые люди.

– А мы сейчас живем, как черные?

– А ты сомневаешься?! Лерка, я тебя так сильно любить буду!Всю жизнь на руках носить, а дочка твоя мне родной будет. Ты во всем на меняположиться можешь. Обещаю. Лер, я денег скопил. Нам хватит, не переживай. Анадо будет, еще заработаем.

– Каким образом? На большую дорогу выйдем? Семейный подряд?!

– Ну зачем ты так… Я работать пойду.

– Ага. Еще скажи, что рабочие руки везде нужны! Куда тыпойдешь, на завод?!

– Да хотя бы и на завод.

– Петь, да у тебя после Чечни психика нарушена. С тобой житьстрашно. Ты же и прибить можешь…

– Это Стас тебя прибить может, а я пальцем не трону. Буду стебя пылинки сдувать. Знаешь, я как всех своих похоронил, вообще о семье незадумывался, а вот тебя увидел и понял, если ты будешь рядом, я черту рогаскручу, но ты у меня будешь жить достойно и в достатке. А если бы в тебяпопали, а не в Светку?!

– Не знаю, что бы со мной было бы.

В больничном коридоре появились Стас и Михалыч. Стас селпередо мной на корточки и положил руки на мои колени:

– Ты как?

– В порядке.

– Ты знаешь, я как все это узнал, чуть на тот свет неотправился. Мне без тебя не жить, Лерка. Найду этого подонка, задушусобственными руками! Ты его когда-нибудь видела?

– Кого?

– Ну этого подонка.

– Да как я могла его видеть? Ночь, тонированные стекла, фарыслепили глаза…

– Какой марки машина?

– «Волга». Только вот колеса у нее были какие-то высокие. –Я посмотрела Стасу в глаза: – Скажи, это не ты?

– В смысле?

– Я говорю, это не ты хотел меня убить?

– Лер, у тебя вообще с головой как? Неужели ты думаешь, чтоя на такое способен?! Я как узнал, что такое несчастье случилось, Бога молилтолько об одном: чтобы ты была в порядке.

– Со мной все в порядке.

– Я тебя люблю, Лерка, ты же прекрасно это знаешь. Я тебедаже измену простил с этим гребаным антикваром.

– С кем? – опешила я.

– С антикваром Козицким.

– Это его фамилия?

– Эх ты, Валерия, девочка моя… Сама не знаешь, с кем спишь.Так вот, ставлю тебя в известность, твой фраерок известный антиквар по фамилииКозицкий. Один из самых состоятельных и известных людей Москвы. Про него говорят,что он с чудинкой.

– Как это? – Я затаила дыхание.

– С головой у него проблемы, – пояснил мне Стас. – Наверно,ударился в детстве об качели или из коляски выпал. Все антиквары не от мирасего. Больные! За какую-нибудь старинную ерундовину мать родную продадут. Ядумал, дорогуша, ты и в самом деле нашла приличного человека! По деньгам-то он,конечно, очень даже приличный, а так – дурак дураком. Он никогда не был женат иникогда не женится.

– Стас, а как ты узнал, что я именно с ним встречалась?

– Элементарно. Мои ребята пробили, на кого шестисотый записан,который подвозил тебя к дому. Оказалось, что на антиквара Козицкого. Да и накартине твоей стоит его подпись. Я ее сразу узнал.

– Откуда?

– У меня дома висят картины точно с такой же подписью. ТамСтарый Арбат нарисован и цветы какие-то.

– А откуда они у тебя?

– Жена приобрела на аукционе еще много лет назад.Налюбоваться не может. Особенно когда на них солнечный свет падает. Говорит,что там как-то своеобразно тона подобраны. Мол, такого нигде больше нет. Я какэту подпись у тебя на картине увидел, приехал домой, на всякий случай сверил сподписью на моих картинах. Одно и то же. Жена говорила, что его картиныпользуются бешеным успехом, но он просто любитель. Рисует редко, поднастроение. Так что, Лер, ты подумай, стоит ли ради такого бросать все, чтоимеешь.