— Полторы тысячи детей! — обреченно проскрежетал Карэм. — Я просил его сидеть и не высовываться! Просил! А он! Он! Я все могу! Я все умею! Бестолковый мальчишка!

Меня трясло не хуже старика. Мы двое — больше целителей в цитадели не было. В столице для целителей была построена отдельная академия, а потому перевозить в нашу из погорелой было некого. В случае чего, даже оказать помощь будет некому. Пытаясь успокоиться, я присела на койку Алиц и взяла в ладони ее сухие ручки. Она осталась последней из рода Вольсхих. и только она могла спасти нас от неминуемой гибели.

— Они ничего не подозревают. Никто… — продолжал роптать целитель Карэм. Он возился с медикаментами в ящичках в шкафу за моей спиной.

— Выживи, Алиц. Ты — последняя из рода Вольсхих. Только от тебя зависят жизни почти двух тысяч человек. Пожалуйста, Алиц. Ты — Великая Княгиня Вольсхая. Это твой долг! — я говорила с маленько княгиней, всем сердцем желая, чтобы она проснулась и остановила надвигающуюся катастрофу. Ведь ректора рядом с нами не было. Если он не вернулся за две недели, то его возвращения ждать уже не было смысла.

Прерывистое неглубокое дыхание зарождению надежды не способствовало и веры в чудо не внушало. Этот идиот! Даже я понимала, что он должен был прижать задницу к стулу и строить из себя крутого ректора. Здесь! В безопасности! Он должен был защищать Алиц, а не травить ее белоцвейкой! У нее, наверное, был шанс выкарабкаться, если бы не попорченный успокоительными иммунитет. Сама сейчас поседею с этими Вольсхими!

— Карэм, — негромко позвав целителя, я встала с койки и повернулась к нему лицом. — Вы при Вольсхих с самого детства Рейсланда. а то и раньше…

— Да, все так, — согласился целитель, оторвавшись от своего дела и повернувшись ко мне. — Я держал на руках новорожденную Райшу, старшую сестру Рейсланда.

— Тогда скажите, какую магию скрывают Вольсхие в Сторожевой башне? — Однажды Алиц чуть было не растрепала секрет, но вовремя прикусила язык. В последствии я так и не смогла ее разговорить. Вдруг, целитель был допущен к тайне? — Вы ведь знаете, правда?

Карэм недоуменно развел руками. Его до этой тайны не допускали. Если бы не ужас перед неотвратимым, я бы опустила руки. Если бы цитадель не была живой, а лес — зачарованным, то я бы попыталась сбежать. Я бы нашла способ отворить ворота. Но цитадель ревела, и я, казалось, вдруг поняла, что Вольсхий имел в виду под ее «плачем». Именно этого он старался избежать. Он не хотел, чтобы его маленькая племянница когда-нибудь услышала его.

Слышать лес с цитаделью и разговаривать с ними — это. если я правильно понимала, были особенности ее дара До меня доходили лишь отголоски бури, которая раздирала сейчас Алиц изнутри. Могла ли сама цитадель неосознанно вредить своей единственной оставшейся в живых хозяйке? Могла ли она делать ей больно намеренно?

— У нас нет выбора, — встав с больничной койки, я приняла тяжелое решение. Даже более серьезное, чем когда вышла вперед перед ребятами и скелетами, чтобы объясниться с Вольсхим, забив его уши мусором. И сглотнула в страхе. — Придется попробовать прорваться через защиту.

Целитель Карэм посмотрел на меня, как на умалишенную. Я собиралась пробиться сквозь древнюю защиту и отыскать неизвестную магию, существование которой находилось под большим сомнением. Но ведь Вольсхие — потомки Мерэйна Вольясха, последнего вождя клана Дэм! Стоило только вспомнить защитное колечко Алиц, которому явно не одно тысячелетие от выливания формы!

— Я буду держать жизнь Алицкарти как можно дольше, чтобы выиграть время, — нахмурился целитель Карэм, всунув мне в рот какую-то таблетку, которая должна была улучшить мое самочувствие.

— Лучше запритесь. Убийца пришел за Алиц. как за последней из Вольсхих. Цитадель впервые тряхнуло с появлением гостей.

Карэм кивнул, но предупредил, что я позже не смогу войти. Цитадель строилась с расчетом военного убежища, а потому на лазарет накладывалась особенная защита, к которой он имел доступ по разрешению Вольсхого. А еще глубоко под землей находилось не меньше двух сотен скелетов, готовых чуть что встать на защиту сокровищ… Перед тем, как покинуть лазарет, я сняла с тоненького пальчика Алиц колечко. Как раз к моменту столкновения с врагом скелеты подтянутся на первый этаж. В прошлый раз они не особо-то и спешили.

Никогда, даже в самом страшном кошмаре не могла представить, что буду вести себя как самая настоящая самоубийца и по собственной воле пойду на заклание, как на смерть. Я бежала по коридорам разъяренной цитадели, надеясь проникнуть в сторожевую башню оставшись никем не замеченной. И у меня это получилось, ведь тому же Мариону Разэлу в этот момент было не до меня.

В кабинете Рейсланда Вольсхого два голоса: неизвестного мужчины — видимо, одного из тех самых незваных гостей, — и Мариона Разэла. Еще немного постояв рядом, я вспомнила, что тот голос принадлежал Тсику, одному из компаньонов Рейсланда Вольсхого за трапезой в тот злополучный летний день.

— Вольсхий мертв. И его девчонка мертва. Все еще защищаешь их, ваше высочество? — издевательски протянул незнакомец.

— Видимо, тебе очень нравится быть непризнанным бастардом и побираться у обнищавшего князя! Всю жизнь за ним хвостиком бегал! Большего ты и не стоишь, отброс!

Так вот откуда Марион Разэл понабрал свой лексикон: «отбросы», «мусор»… И тут я вспомнила холодные голубые глаза Мариона Разэла. которые, по словам принцессы Инритэль, характерны только для императорской семьи. И у Каро тоже голубые глаза. Они все — дети императора Рогеста Тшенранского, и к каждому из детей было индивидуальное отношение.

— В чем секрет Арлазрна? — пробасил Тсик.

Марион Разэл промолчал, оставив последний вопрос без ответа. Я догадывалась, что он просто не знал, как и целитель Карэм. Если допрос продолжится в том же духе, ничем не закончившись, то его будут медленно пытать и омерзительно убивать. Когда же наступит конец этому ужасу, и я заживу спокойной жизнью? Зато этот вопрос подтвердил мои догадки об особой силе, спрятанной в Сторожевой Башне.

Более не теряя драгоценное время, я быстренько поднялась по лестнице Никаких заслонок по пути к личным покоям не было. Возможно, они пали со смертью Рейсланда Вольсхого, но я, в силу отрешенного состояния, не заметила этого. Невидимые заслонки, если они были, не привлекали лишнего внимания. За спальней начиналась еще одна лестница, ступить на которую в прошлый раз не получилось. Сейчас обычно невидимая заслонка горела плотной стеной черного огня.

— Впусти! — прошипев, я попыталась прикоснуться к взбесившейся заслонке, но обожглась. — Ты ведь чувствуешь мой дар! Я могу вернуть Рейсланду Вольсхому жизнь, только дай мне его убийцу! Дай второго, и я верну Алиц! Мне нужна твоя сила. Мне нужно два живых тела без сознания. Дай силу! Используй мое тело, иначе я не смогу помочь. Выбирай: либо гордыня, либо будущее. Выбирай!

Я шипела, чудом не сорвавшись на крик. Я знала, цитадель меня слышала, слушала и понимала. Она живая. Она злая. Она была готова умереть, но прежде — отомстить. Только бы маленькая княгиня продержалась до того момента, когда я смогу прийти ей на помощь. Заполучу живое тело, и отдам ей эту жизнь, какой бы богомерзкой она ни была. Жизнь невинного ребенка гораздо важнее, чем жалкого убийцы.