– Больше не буду тебя хватать, пока ты одеваешься, честное слово, – проговорил он со смехом, глядя, как она, с опаской косясь на него, натягивает платье через голову. – Погоди, позволь мне помочь.

Кэтрин возилась с застежками.

– Сама справлюсь, – раздраженно ответила она, пытаясь его оттолкнуть.

Бэрк лишь рассмеялся, нимало не смутившись, и принялся застегивать на ней платье.

– Знаешь, тут сверху не хватает пары пуговиц. Тебе следует быть осторожнее в будущем, моя дорогая.

– Ах ты…

Она крепко стиснула зубы, решив, что не позволит себя взбесить. Нет, такого удовольствия она ему не доставит. Когда все оставшиеся в целости пуговицы были уже застегнуты, руки Бэрка задержались у нее на груди, словно не желая ее покидать. Невероятно, но Кэтрин опять почувствовала волнение. Словно обжегшись, она стремительно отступила на шаг. Бэрк бросил на нее удивленный взгляд.

– Мои шпильки, – пробормотала она, отвернувшись и нашаривая шпильки среди скомканных простынь.

Потом она прошла в гардеробную, села перед зеркалом у туалетного столика и принялась яростно расчесывать волосы, почти наслаждаясь бодрящим ощущением боли.

– Что ты творишь, женщина? Побойся Бога! Ты же их с корнем выдернешь! Даже смотреть жутко. Разреши мне…

– Чтоб тебя! – в сердцах заорала Кэтрин, с грохотом швырнув на стол щетку. – Мне двадцать лет! Я вам не указываю, как чистить пистолет или подковывать лошадь, Ваше Высокопревосходительство! Буду вам очень признательна, если и вы прекратите лезть ко мне с советами насчет моего туалета, черт бы его побрал.

Она повернулась лицом к зеркалу, схватила щетку и опять начала выдирать волосы клочьями.

Бэрк так и застыл с открытым ртом. Через несколько секунд он запрокинул голову и разразился радостным хохотом, хлопая себя по бедрам и едва не лопаясь от смеха. Кэтрин искоса следила за ним негодующим взглядом, сворачивая волосы узлом и как попало втыкая в них шпильки. Бэрк тяжело опустился на постель и стал вытирать выступившие на глазах слезы, все еще посмеиваясь. Закончив прическу, она встала и направилась к двери.

– Ну, если вы натешились вдоволь, может быть, хватит корчить из себя обезьяну? Может, все-таки спустимся к ужину?

Бэрк перебросил ногу на ногу и, сцепив руки замком вокруг колена, опустил на них подбородок. Ему вдруг расхотелось куда бы то ни было идти.

– Ах, Кэт, милая Кэт, ты меня просто поражаешь! Женщины всегда представлялись мне существами таинственными и непостижимыми, но ты превзошла всех. Я отказываюсь тебя понимать. Неразрешимая загадка.

– Я чрезвычайно польщена. Теперь мы можем идти?

– «Я чрезвычайно польщена», – повторил он, нахмурясь. – Кто научил тебя так изысканно выражаться? Неужели один из твоих армейских любовников?

Она закусила губу.

– Я же вам рассказала, кто меня воспитывал. И вообще, после того, как… после того, что сегодня было, у вас больше не должно остаться никаких сомнений в том, кто я такая. Разве не так?

Увидев, что он не отвечает, а лишь вглядывается в нее с такой же напряженностью, как и она в него, Кэтрин почувствовала нарастающую панику.

– Я свою часть уговора выполнила, Бэрк! Я доказала, что я не лазутчица.

Бэрк продолжал пристально взирать на нее, не говоря ни слова. Когда ей показалось, что ни секунды этого гнетущего молчания она больше не выдержит, он встал и подошел к ней. В его лице ничего нельзя было прочесть.

– Ах, да, уговор. Да, Кэт, ты выполнила свою часть уговора. А теперь пойдем поужинаем, хорошо?

Кэтрин попятилась. Скверное предчувствие всколыхнулось у нее в животе волной холодной дурноты.

– Погодите, Бэрк. Вы собираетесь… Мы…

Она принялась отчаянно всматриваться в его лицо, но оно оставалось по-прежнему непроницаемым. Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы подавить тошноту.

– Мы должны кое-что прояснить. Вы сказали, что отпустите меня, если я… докажу, что я… шлюха. Я сделала все, чего вы требовали. Теперь вы должны меня отпустить. И я хочу… уехать сегодня. Прямо сейчас.

– Кэт, – заговорил он после минутного колебания, – присядь-ка на минутку.

И опять ледяная дрожь ужаса прошла у нее по спине.

– Нет? Почему?

Так как вместо ответа Бэрк лишь вздохнул и провел рукой по волосам со столь не свойственным ему нерешительным видом, ее волнение еще больше усилилось. Наконец, увидев, что он по-прежнему молчит, она задала прямой вопрос, от страха перейдя на шепот:

– Вы не собираетесь меня отпускать, так?

– Выслушай меня, дорогая.

– Ублюдок! – прошипела она. – Ах ты, лживый…

– Замолчи. Я не в настроении выслушивать твои отповеди. Сядь и выслушай меня.

– Да как ты посмел? – В густой синеве ее глаз засверкали серебряные искры. – После того, как я… как ты меня принудил…

– Э, нет, так не пойдет! Никто тебя ни к чему не принуждал.

Бэрк устало прислонился к двери и скрестил руки на груди.

– Боюсь, что ты пребываешь в заблуждении, Кэт, а все потому, что тебе вообще свойственно выдавать желаемое за действительное. Но, если ты будешь честна сама с собой, тебе придется признать, что я не давал обещания тебя отпустить. Несмотря на все твои амурные ухищрения, – добавил он с улыбкой.

– Что? – Она задохнулась от возмущения. – Это ложь! – Тут ее голос перешел в полузадушенный крик. – Ты знаешь, что это не так! Ты говорил…

– Я сказал, что не уверен в правдивости твоих утверждений. Мне казалось, что ты не та, за кого себя выдаешь. Сказал, что мне не хотелось бы вводить в заблуждение военные власти в Ланкастере. Ты сама себя обманула, сделав поспешный вывод, будто я отпущу тебя, как только тебе удастся меня убедить.

– Лжец!

Ее охватило такое бешенство, что она едва могла говорить.

Бэрк покачал головой, чувствуя, что сам с трудом владеет собой.

– Даже если бы я тебя отпустил, что бы ты стала делать? Куда бы отправилась?

– Я бы отправилась в Эдинбург! – со злобой ответила она. – Если тебе жалко лошади – пожалуйста, забирай ее себе на здоровье, я пешком пойду! И шмотки свои проклятые забирай, и плащ, и эти дурацкие сапоги…

– Перестань болтать глупости. Ты, похоже, совсем из ума выжила. Неужели ты думаешь, что сможешь пройти сто миль по ноябрьской распутице в срамном наряде и в стоптанных башмаках?

– Да! – страстно воскликнула Кэтрин. – На карачках поползу, лишь бы подальше от тебя!

Глаза Бэрка превратились в голубые льдинки.

– Можно сказать, что ползать на карачках тебе уже не впервой.

Ошеломленная Кэтрин судорожно втянула в себя воздух.