Я не… В чем дело?

С широко раскрытыми глазами и разинутым ртом Делия как ужаленная вскочила с кресла. Клара тоже уставилась на Саммиса, не в состоянии произнести ни слова.

— В чем дело? — повторил он.

— Что вы сказали? — спросила, задыхаясь, Клара. — Кто-то утверждает, будто…

— Будто ваша мать убила вашего отца? Да, такие сплетни ходят. Хотя я напрасно упомянул об этом.

Мне бы следовало знать, что никто не станет говорить на столь щекотливую тему в вашем присутствии. И тем не менее люди болтают, будто Люси убила мужа — раз уж я начал, то выскажу все до конца, — потому что заподозрила его в любовной связи с Эми. И деньги забрала себе, а детективов нанимала только для отвода глаз. А преподобный Тоул каким-то образом все разнюхал и стал обрабатывать ее, давить на совесть, и в припадке раскаяния Люси покончила жизнь самоубийством. Они даже говорят…

— Попридержи язык, Лем, — скомандовала Эвелин.

Делия, по-прежнему с широко раскрытыми глазами, медленно опустилась в кресло и судорожно сжала подлокотники. Тихим, полным отчаяния и неверия голосом, ошеломленная Клара прошептала:

— Но ведь это… ужасно!

— Порой ты бываешь настолько глуп, что просто диву даешься! — воскликнула Эвелин с досадой, поднимаясь. — К чему тебе понадобилось повторять отвратительные сплетни, даже если бы они и доходили до них раньше? — Переваливаясь, она подошла к Кларе и потрепала ее за плечо: — Забудь об этом, девочка. В горах немало койотов. Пошли, Лем! Уже почти десять часов, а нам еще нужно побывать у Эми.

— Я не поеду к Эми, мне необходимо повидать…

— Ну а я все-таки съезжу, и ты должен отвезти меня к ней. Пойдем же, пока ты не сморозил еще какую-нибудь ерунду.

Направляясь к выходу, Лем задержался перед Кларой:

— Так могу ли я положиться на тебя?

— Да, вы можете вполне на меня положиться.

— Спасибо… И мне очень жаль, если я… ах, чтоб их всех черти взяли!

— Не переживайте! Все в порядке. Я провожу вас.

Делия не помнила, ответила ли она на пожелания доброй ночи. Она слышала, как трое шаркали ногами в передней, как открылась и снова захлопнулась входная дверь, видела, как сестра вернулась в комнату и остановилась рядом.

— Итак, что теперь? — подняла Делия глаза на Клару.

Та промолчала.

— Когда Руфус Тоул посещал тебя… последние две недели… он говорил что-нибудь в этом роде?

— Нет, — покачала головой Клара и, круто повернувшись, направилась в переднюю.

Через секунду Делия последовала за ней. Клара как раз накидывала на плечи взятый с вешалки платок.

— Ты куда? — спросила Делия.

— Хочу повидать Тоула.

— И я с тобой.

— Нет, сестренка. Ты останешься дома, — твердо возразила Клара, закутываясь поплотнее в платок. — Я старшая. И настаиваю… умоляю, в конце концов. Сама знаешь, как легко ты возбуждаешься. Пожалуйста, сестричка, прошу тебя! Я только все разузнаю и тотчас же назад… Очень тебя прошу!

— Хорошо, — согласилась Делия и, выйдя на крыльцо, крикнула вслед исчезавшей во мраке Кларе: — Возвращайся поскорей!

Делия подождала, пока автомобиль Клары не выехал на улицу, и затем вернулась в дом. Уже в гостиной она вспомнила, что забыла закрыть наружную дверь, однако это упущение показалось ей таким пустячным на фоне других событий последнего времени, что она даже не попыталась его исправить. Вместо этого она. упала ничком на кушетку и горько зарыдала, хотя не плакала даже в тюремной камере.

Скоро рыдания затихли, плечи перестали вздрагивать, но Делия продолжала лежать, уткнувшись лицом в подушку. Она вспоминала, как там, на тюремной койке, у нее вдруг появилась уверенность, что она наконец постигла суть явлений и вещей.

И вот теперь вся ее вновь обретенная, такая, казалось, стройная система взглядов на мир рухнула!

Люди ее родного города, где жил и работал отец, в котором она и сестра родились, ходили в школу и на танцы, приглашали к себе гостей, — эти люди не постеснялись утверждать, что их мать убила своего мужа. Развеялись последние иллюзии; предстояло многое заново переосмыслить, но в голове царила полная неразбериха. В первую очередь требовалось решить, как быть дальше.

Когда зазвонил телефон, Делия, желая избавиться от назойливого трезвона, сняла трубку, надеясь, что на другом конце провода сестра или Тай, но беспокоили от окружного прокурора и спрашивали Клару. Не зная, стоит ли полностью раскрывать карты, Делия ответила, что Клара вышла из дома двадцать минут тому назад. Повесив трубку, она взглянула на часы: шел уже одиннадцатый час. Доехать на машине до дома священника можно было за каких-нибудь пять минут, и Клара, видимо, скоро должна вернуться. Делия снова прилегла на кушетку.

Она обещала Таю лечь в постель и постараться уснуть, а в тюрьме она дала себе слово впредь неукоснительно выполнять собственные обещания, однако до возвращения Клары нечего было и мечтать о сне.

Делия стала размышлять о том, как поступить им в сложившейся ситуации. Она и Клара, конечно, уедут из Вайоминга. Здесь их ничто не держит. Ну а Тай?

Как быть с ним? Как он в действительности относится к ней и какие чувства она испытывает к нему?

Знает ли он, что судачат о ее матери? А если знает, почему раньше не поставил их в известность? Разве мужчина не обязан быть предельно откровенным с любимой девушкой?

Но вот остановилась какая-то автомашина, не то возле их крыльца, не то у соседей? Может, Клара?

Нет, она поставила бы машину в гараж. Значит — у соседей. Итак, разве не обязан мужчина быть… однако кто-то поднимается на крыльцо, и это определенно не Клара: уж больно тяжела поступь. Делия решила нипочем не открывать, сколько бы ни звонили. Ей бы следовало раньше выключить свет.

Боже мой! Она ведь оставила входную дверь открытой! Шаги приближались. Делия рывком поднялась и опустила ноги на пол. Неожиданно в комнату вошел Руфус Тоул, без обычной вкрадчивой улыбки на мертвенно-бледном лице.

Нетвердой походкой, с трудом переставляя ноги, Руфус Тоул приближался к Делии Бранд. У кресла перед кушеткой, в котором совсем недавно сидел Лем Саммис, он, ухватившись рукой за спинку, остановился. Затем, осторожно двигаясь, обошел кресло и медленно опустился на мягкое сиденье. Делия хотела встать, но колени сделались у нее ватными, и она, отказавшись от первоначального намерения, осталась сидеть и лишь с удивлением молча смотрела на священника.

Не звонким и мелодичным, как обычно, а каким-то глухим, скрипучим голосом он спросил:

— Клара?

Делия энергично затрясла головой:

— Ее здесь нет.

— Нет?