Малко совсем уже было заснул, но тут в голову Антошину пришла мысль, которую надо было немедленно сообщить мальчишке.

Полковник стал трясти Малко за плечо:

— Не спи! Сейчас же чудо было! Точно, чудо! Ведьмы, Водяной — не важно. Чудо случилось! Мы нашли чудо первое… Как это у вас говорят? Слово такое… «Узрели»! Вот как!

Малко открыл глаза и пробурчал недовольно:

— Не думаю… Ничего не случилось, хотя… — Парень закрыл глаза и уже совсем тихо произнес: — Не думаю, что чудо… Не думаю…

Малко уснул.

А полковнику почему-то не спалось. Он приподнялся на локте и увидел, что ведьмы по-прежнему стоят около берега и внимательно глядят в их сторону.

Антошин вздохнул: «Колдуют, что ли? Или ведают там чего-то про людей? Думают чего-то про нас. Разбираются. Кто их, ведьм, поймет…»

Ему не просто не спалось, а как-то нервно не засыпалось. Хотелось разговаривать.

Малко посапывал во сне.

«С планетниками ведь можно поговорить! — вспомнил полковник. — С духами воздуха».

Впрочем, с ними не поговоришь, ведь они не отвечают никогда.

Вот если бы пришел Голос…

И Голос пришел!

— Сказок нет, — услышал Его Антошин. — Есть жизнь предков, потеряв которую людям проще считать ее мифической.

— Ты уже говорил мне об этом.

— Беда людей в том, что они отбрасывают старую жизнь, как ненужную вещь. Они получают новую жизнь, новую веру, а старую выкидывают — целиком, без остатка, как не было.

— От кого получают?

— Кто жизни раздает, от Того и получают. Почему же люди не понимают: прошлое — это не свалка с ненужными отходами, а корни того, что вырастает в настоящем?

После всего, что полковник только что пережил, лежать на берегу озера, глазеть в небо, которое начинало стеснительно розоветь, и вести философские беседы было приятно.

— Люди так устроены… — вздохнул Антошин. — Им вперед глядеть удобнее, а когда оборачиваются, шея болит. Вот мы и не оборачиваемся.

Голос не возражал. Показалось, что Он исчез вовсе. И словно издалека, словно от уходящего уже Голоса, Антошин услышал:

— Когда люди шагают, забывая оборачиваться назад, очень скоро они оказываются у того места, из которого вышли. Быстро выясняется, что они ходят по кругу. Неужели люди не понимают: память и знание прошлого помогают сохранить и узнать самих себя! Издевательство над прошлым, превращение его в легенду может, конечно, помочь человеку возвыситься в собственных глазах, но такое отношение мешает людям познать самих себя и понять тот путь, по которому они идут сегодня.

— Почему же люди столь глупы? Почему они так делают? — вырвалось у Антошина.

Голос ничего не ответил, и полковник понял: Он ушел.

Странное дело: Голос нельзя увидеть, невозможно услышать Его шаги, да и что это такое — шаги Голоса? И тем не менее полковник всегда абсолютно точно знал, когда Голос рядом, а когда ушел.

Черноту ночи замазали розовые краски рассвета. Вместе с чернотой исчезли таинственность и страх.

Полковник совсем не спал в эту ночь, а между тем чувствовал себя отдохнувшим. То ли воздух озерный так действовал, то ли просто настроение было хорошее — кто знает?

А может быть, эти ведающие женщины во время своего молчаливого общения внушили ему что-нибудь хорошее? Сил придали? Почему нет?

«Как интересно! — размышлял Антошин. — Женщин, которые ведали, почему-то стали считать самыми злыми и коварными на земле. Если я в своем времени назову женщину ведьмой, она оскорбится. Почему так? Видимо, ведьмы и вправду понимали слишком много, вот люди их и оболгали, чтобы возвысить самих себя. Почему людям так нравится возвышать самих себя? Что угодно готовы использовать для собственного возвышения. Удивительное дело…

Прав таинственный Голос: все новое перечеркивает старое. Причем с наибольшей страстью перечеркивается самое значительное в старом укладе. Так и в жизни отдельного человека происходит, и в жизни государства, и, наверное, в жизни всей Земли. Отчего так? Странно…»

Антошин увлекся своими мыслями и не услышал шороха шагов. Но когда к звуку шагов прибавилось рычание, пришлось поднять голову.

И сразу исчезло и хорошее настроение, и желание философствовать. Все исчезло, кроме привычного уже страха.

Четыре волка вышли из леса.

Они втягивали ноздрями воздух, видимо учуяв человеческий запах.

Волки облизывались, показывая зубы. Наверняка они решили, что человеческий запах обещает им сытное начало дня. И обрадовались.

Антошин некстати подумал, что, только попав в эту страну, он понял, что это такое, когда тобой хотят позавтракать или поужинать. Но это новое знание совершенно его не радовало.

Волки приближались не спеша, понимая прекрасно: завтрак никуда не убежит. Обходили людей с трех сторон. С четвертой стороны мирно плескалось озеро.

Антошин дернул Малко за ногу.

Это резкое движение не понравилось волкам. Они остановились, обнажили клыки, будто показывая: дергайся не дергайся — все равно не поможет.

Малко перевернулся на другой бок и засопел еще слаще.

— Малко! — крикнул Антошин.

Тоже мне, житель лесов! А где интуиция охотника? Где предчувствие опасности?

На звук человеческого голоса волки ответили рыком и подошли еще ближе.

Малко открыл глаза.

Антошин прошептал:

— Волки…

Малко сел, осмотрелся, взял в одну руку меч, в другую — нож. Казалось, мальчишка сначала оценил ситуацию, а уж потом проснулся окончательно.

Еще раз осмотревшись, Малко заговорил абсолютно спокойно. Так, словно план действий был у него заранее готов:

— Мы должны медленно подняться. И встать спина к спине. Если мы убьем одного волка, остальные не станут на нас нападать. В конце концов, трое против двух — мы вполне можем побороться.

Полковник Николай Васильевич Антошин терпеть не мог, когда им командовали. Подчиняться — это было для него самым ненавистным делом во время службы. Он и работу воинскую выбрал такую, чтобы штабные руководили меньше. Начальники особо не жаловали те места, в которых он выполнял задания.

Но этому пацану он повиновался без стеснения и неловкости: парень все делал правильно.

Они медленно поднялись и заняли боевую позицию.

Страха не осталось. Антошин крепко сжимал меч. Ясность того, что надо делать дальше, уничтожила страх.