Рядом с визитёрами топталась камер-фрейлина Сикорская. Когда появилась Ольга, она как раз что-то им втолковывала. Увидев вышедшую из кабинета княжну, Сикорская воскликнула:

– Господа, её императорское величество освободилась! Я сейчас доложу о вас.

– Сначала обо мне! – приказал большеголовый щеголь, – министр идёт на приём раньше помощника.

«Так это и есть пресловутый князь Голицын, обер-прокурор Синода и министр просвещения, – поняла Ольга. – Не очень-то приятная личность».

Она шагнула в сторону, пропуская в кабинет Сикорскую, и отправились искать обергофмейстерину. Волконская сообщила, что видов на Ольгу не имеет, и отпустила её отдыхать. Княжна уже собралась подняться в свою комнату, когда её окружили фрейлины.

– А вот и наша невеста, – лукаво сказала княжна Туркестанова, загораживая собой проход. – Похоже, что она задумала сбежать, не приняв наших поздравлений.

– А мы ей этого не позволим, – улыбнулась Роксана Струдза.

Она взяла Ольгу за один локоть, за другой ухватилась княжна Варвара, Орлова встала сзади, и вся компания направилась в комнату фрейлин.

– Что вам подарила государыня? – полюбопытствовала Струдза. – Мы знаем, она готовила вам подарок, но что – было секретом.

– Свой портрет. Елизавета Алексеевна сказала, что хочет, чтобы у меня осталась память о времени, проведённом здесь.

– Мы тоже хотим того же, – заметила Туркестанова. – Поэтому и заказали для вас копию шифра.

Варвара подошла к угловому шкафу и достала оттуда шёлковый мешочек. Развязав шнурки, княжна вытряхнула на ладонь золотую монограмму двух императриц (копию фрейлинского шифра).

Слёзы опять потекли по Ольгиным щекам.

– Спасибо. Вы так добры ко мне!

Фрейлины захлопотали – старались успокоить и развеселить.

– Ну, не все здесь так добры, как вы говорите, есть и исключения, – с насмешкой заметила Туркестанова, – думаю, одна камер-фрейлина даже рада, что рядом с ней не будет больше красивых молодых лиц.

– Бог ей судья, – стараясь сгладить неудачную шутку, вмешалась Роксана. – Итак, Холли! Когда же свадьба?

– Я должна выйти замуж в мае или июне. Свадьба состоится в Лондоне. Мой жених из-за служебных дел не смог больше оставаться здесь. Он уже отплыл в Англию, – объяснила Ольга.

Фрейлины сочувственно заохали:

– Так вы теперь разлучены? Бедняжка!.. – воскликнула Орлова. – Но ничего, время пролетит быстро. Не успеете оглянуться, как пройдет зима, и за вами придёт корабль, который повезёт вас к прекрасному принцу.

– Ах, скорее бы! Сергей только уехал, а я уже скучаю.

Фрейлины наперебой пересказывали свадебные истории, приключившиеся с их знакомыми и родными, и княжна наконец-то успокоилась, а потом и вовсе развеселилась. Они так хохотали, что у Ольги совсем отлегло от сердца и прежние страхи показались ей детскими. Всё хорошо, и мир прекрасен! Время пролетит быстро, и она получит наконец свой приз, а пока будет радоваться жизни и шутить в компании своих замечательных подруг.

Не до шуток было только камер-фрейлине. Чёрт бы побрал эту обязанность вечно подслушивать! Стоя под дверью, Сикорская старалась притушить злость, нахлынувшую на неё после рассказа княжны. Получалось, что Наталья так и не смогла воплотить в жизнь свой план, и её законная добыча только что ускользнула за море. Столько трудов и столько денег! И всё напрасно!.. Две чёрные волны – ненависть и отчаяние – схлестнулись в душе Сикорской. Ей вдруг показалось, что на сердце упал шершавый неподъёмный камень, и даже почудилось, что она вот-вот умрёт. Но ничего не случилось: сердце продолжало биться, глаза видели запертую дверь фрейлинской, а в ушах звенел весёлый смех ненавистной соперницы.

Надо немедленно уйти! Если Наталью обнаружат, к отчаянию добавится ещё и чувство унижения. Ступая на цыпочках, камер-фрейлина прошла по коридору, а повернув за угол, побежала. Только оказавшись в спасительной тиши своей комнаты, она задумалась. Сикорская вновь вспомнила рассказ соперницы: князь Сергей уехал, назначив дату свадьбы.

Теперь Курский уже не решится взять назад данное слово. Помолвку может расторгнуть лишь семья девушки, да и то, если на это есть серьёзные основания. Пришлось признать, что Курский потерян окончательно… Зачем только Наталья связалась с восковой куклой? Сразу надо было действовать наверняка! А теперь не будет ни титула, ни имения, ни богатства. Всё это мог дать только брак с князем.

«Но почему? Неужто я проклята, раз мне всегда не везёт?» – терзалась Сикорская.

Признав своё поражение, она подошла к кровати и достала из-под перины завернутую в оборку восковую куклу и серебряный флакончик.

«Выбросить, что ли? – прикинула Наталья. – Всё равно толку ни от куклы, ни от заговорённой воды теперь уже не будет».

И вдруг в памяти всплыла фраза, сказанная Татариновой. Ведь сейчас можно сменить объект приворота. А если так, то ещё не всё потеряно – нужно просто найти другого жениха. Разве мало при дворе неженатых богатеев? Кому вообще сдался этот Курский? Просто Наталья ненадолго поддалась иллюзиям, а потом чувству мести. Это и погубило весь план. Нужно трезво выбрать «мишень» и руководствоваться одним лишь разумом. Жених должен отвечать самым простым требованиям: быть титулованным, богатым и холостым.

Наталья повеселела. Как хорошо, что она ещё не успела истратить содержимое флакона. В приёмной императрицы как раз сейчас сидели двое мужчин, и, что самое интересное, оба они были князьями, богатеями и холостяками. Правда, про министра Голицына ходили упорные слухи, что тот предпочитает мужчин, но это Сикорскую не волновало. Она, вообще-то, не собиралась лезть в личную жизнь мужа, достаточно того, что он даст ей титул и деньги. Камер-фрейлина повертела в руках флакон, потом сунула его за корсаж и отправилась в приёмную.

«Кого удастся напоить, того и выберу, – решила она, – хотя Ресовский моложе и красивее. Но не стану же я требовать от судьбы слишком многого».

Наталья уже направилась к выходу, когда вспомнила о восковой кукле. Можно было её растопить, бросить в огонь или утопить в чёрной воде ещё не замерзшей Невы, но желание досадить сопернице пересилило. Пусть кукла всё так же лежит в её постели, пусть Курского мучают мысли о фрейлине Сикорской, а его невеста пусть страдает, не понимая причин метаний своего жениха. Злобно хмыкнув, камер-фрейлина спрятала куклу под перину и отправилась воплощать свой новый замысел в жизнь.

В приёмной императрицы она застала одного князя Ресовского, аудиенция министра просвещения, по-видимому, затянулась.

– Его высокопревосходительство ещё не вышел?

– Нет! – отозвался Ресовский, и Наталья уловила нотки раздражения в его голосе.

«Похоже, что этот красавчик не любит собственного начальника, – поняла она, – и к тому же устал. Сейчас самый подходящий момент!»

Сикорская изобразила любезнейшую улыбку и спросила: