Нефилим ведет себя так, словно мы прогуливаемся по английскому саду, а не идем среди окровавленных тренировочных площадок. По обе стороны от нас сражаются Падшие и Отрекшиеся. Это место не идет ни в какое сравнение с суперсовременной базой в подвале Академии Нефилимов. Мы обучаемся владению несколькими видами оружия и техникам боя под чутким наблюдением инструкторов. Ежедневно выполняем определенный комплекс упражнений и соблюдаем меры предосторожности, чтобы не навредить ни себе, ни напарнику.

Торн вытягивает вперед руку, чтобы предотвратить попадание чьей-то оторванной руки мне в голову, пропуская меня вперед, как только конечность приземляется на землю в паре футов от меня.

Я морщусь. Какая галантность.

Очевидно, чудовища не разделяют опасений относительно самозащиты. Здесь тренировки все равно что гладиаторское бои, которые заканчиваются только тогда, когда кто-то из участников остается без руки или ноги.

Так, погодите, отбой. Я ошибалась. Бой на этом не заканчивается. Нечисть продолжает нападать друг на друга, даже несмотря на то что у свергнутого ангела обрубок вместо рабочей руки.

– Не переживай. Шейна может отрастить новую руку.

– Рада слышать, – бурчу я ему в ответ.

Мы доходим до противоположной стороны тренировочной базы и наблюдаем ближайший от нас спарринг. По росту и весу преимущество у Падшего, но Отрекшаяся действует быстро и ловко. Именно на эти два показателя я всегда полагаюсь сама.

Доставая из ножен на бедре меч, Падший нападает на соперницу. Оружие невероятно длинное, что делает его менее маневренным. Противница же, наоборот, использует только свои когти и зубы. Движения ее похожи на дикие животные порывы. Каждый удар, наносимый противнику, сопровождается хрипящими звуками со стороны ангела. Все никак не пойму, помехой или помощью в данном случае являются крылья.

– Если будешь продолжать в том же духе, – насмехается она, – то заполучишь себе сосуд только через парочку веков, не раньше.

В ответ тот лишь выплевывает что-то на енохианском языке. Даже без знания языка понятно, что это было не что иное, как проклятие.

Крылатый боец начинает двигаться намного быстрее и ритмичнее, но вскоре вся его броня покрывается слоем черной крови. А движения становятся вялыми. Он замахивается на противницу, но не попадает в цель. Она успевает отскочить в сторону и теперь стоит за его спиной. Прежде чем тот успевает повернуться лицом к противнице, Отрекшаяся выворачивает крылья за его спиной.

Ангел взвывает от боли, когда основания с хрустом ломаются от таких махинаций девушки. От этого звука мне становится не по себе, и я, морщась, щипаю себя за щеку, чтобы привести себя в чувство.

Помеха. В его случае крылья определенно помеха.

Отбросив ненужные части Падшего, соперница хватает выброшенное им оружие и вырубает его рукоятью меча.

– Зачем доводить сражение до такой…

– Жестокости?

– Да.

Торн смотрит на меня, а я делаю то же самое, радуясь тому, что появилась возможность оторваться от зрелищ и сопутствующих звуков на полях вокруг нас.

– А как иначе им становиться сильнее? Если будут сражаться с тупым оружием и защитой, то ни за что не выживут в другом мире. В этом мире их истребят Падшие, а в другом – Нефилимы. Учиться сражаться, даже через боль, поможет им выжить в настоящем бою в дальнейшем.

– Но они же разрывают друг друга на части. Позволять половине своей армии погибать на тренировках не самая разумная стратегия.

– Падшие и Отрекшиеся очень быстро исцеляются.

– А что насчет тех, у кого в качестве сосуда – человеческое тело? Они не так быстро восстанавливаются.

Его лицо на секунду мрачнеет, и он кривит губы.

– Я не позволяю Падшим использовать людей в качестве сосудов, так что у моих подданых такой проблемы в принципе нет.

Я обдумываю услышанное. Не позволять восставшим использовать людей в качестве сосудов – это интересная практика. Кажется, одна мысль об этом приводит его в ярость. Может, все же за его маской безразличия скрывается человечность?

– Люди невероятно слабы, – продолжает он. – Падший, поглотивший человека, лишь оказывает себе медвежью услугу. В моей армии такие не нужны.

Что ж, пусть будет так.

– Зачем ты показал мне все это? – спрашиваю я, кивая в сторону поля, мимо которого мы только что проходили.

– Хочу, чтобы ты привыкла к их способу борьбы. И освоила техники точно так же, как и те, что месяцами вдалбливали в тебя Нефилимы. С завтрашнего утра мы начнем как силовые, так и оттачивание боевых навыков.

– Но… зачем? С какой стороны ни глянь, я – твой враг. Зачем тебе меня чему-то вообще учить?

Вот кто меня за язык тянул? Уж лучше развиваться и узнавать что-то новое о своих силах и возможностях, чем сидеть взаперти. И не важно, насколько она комфортная. Это все равно камера. Интерес Торна ко мне просто сбивает меня с толку.

Чуть подавшись вперед, он берет меня за руку. Жест скорее дружеский, нежели намекающий на что-то большее, но мне все равно приходится сдерживаться, чтобы не вырваться из его хватки.

– Мы с тобой одной крови, Эмберли. Мы никогда не станем врагами, – говорит он вместо объяснения. И поворачивает голову в противоположном от тренировочных арен направлении. – Идем. Мне нужно еще многое тебе показать.

Слышен лязг металла. Это животные бьются о прутья своих клеток. Да так, что те ходят ходуном. Я уж и думать забыла о таинственных зверях, которых выпустили на арену. Это было только вчера? Такое ощущение, что прошла целая вечность.

– Кто это такие?

Мы находимся в глубине стадиона. Зашли мы сюда через наружную дверь, а потом еще десять минут плутали по сырым туннелям и спускались по какой-то лестнице, ведущей к двери в комнату с низкими потолками. По обе стороны здесь стоят клетки. Достаточно большие, чтобы вместить туда человека. Всего их здесь двадцать штук. В каждой по одному чудищу.

– Это баргесты.

Чешуйчатые, похожие на собак создания пронзительно завывают, и воздух спектрального мира покрывается рябью. Для моего чувствительного слуха подобные звуки почти что пытка, но я не позволяю себе показать слабину.

– Бар кто? – мне приходится говорить громче, чтобы перекричать их вой. – Впервые о таких слышу.

– Ничего удивительного. Я же говорил, Нефилимы не дадут тебе тех знаний об этом мире, которые могу дать я. Если останешься с ними – никогда не узнаешь о многих вещах. – Черты его лица становятся жестче. Очевидно, что он хочет продолжить унижение ангельских потомков, но вместо этого произносит: – Баргесты часто встречаются в мифологии людского мира, хотя в мире смертных они никогда не появлялись. Возможно, ты слышала о них немного под другим именем – цербер.