– Вот так-то лучше, – шепчу сама себе я. На поиски остальной части наряда уходит всего несколько минут.

Когда Торн стучит в мою дверь, мои все еще влажные волосы беспорядочно лежат на плечах. Я ничего ему не отвечаю. Мы оба знаем, что это не просьба войти, а банальное проявление вежливости.

Пока открывается дверь, я поворачиваюсь спиной к окну. В лопатки упираются толстые прутья железной решетки. Он обращает свой взгляд на платье, так и оставшееся лежать на постели, а затем переключается на меня, осматривая с головы до ног. На губах появляется полуулыбка.

– Не понравился наряд?

– Не хочу быть похожа на куклу.

– Рад это слышать.

Я хмурюсь. Не ожидала от него такой реакции.

Отталкиваюсь от подоконника и делаю несколько шагов в его сторону.

– Зачем выбирать, если не хочешь, чтобы я это надевала?

– Чтобы посмотреть на твою реакцию, разумеется, – он точно играет со мной. Я просто не знаю, во что именно. Но не могу позволить себе проиграть.

Для сегодняшнего ужина я выбрала простые рваные джинсы белого цвета, серебристый топ и массивные берцы. Тоже белые с золотыми шнурками. Все это дополняет укороченная кожаная куртка, которая выглядит так, будто на нее разбрызгали золотую краску. Официально заявляю, что это лучшая вещь, которую мне доводилось носить. Кажется, я влюблена. Нова была бы довольна моим успехам в поисках стиля.

– Кстати, чем тебе не угодили другие цвета? – спрашиваю я, не зная, как ответить на его комментарий относительно моего выбора. – Я похожу на лист бумаги. Тот же вопрос касается и дизайна комнаты, – я провожу рукой, указывая на море белых и кремовых оттенков. – В чем проблема?

Торн убирает со лба прядь светлых волос.

– А что не так с белым цветом?

– Сомневаюсь, что белый в принципе можно считать цветом.

– Понял тебя. Распоряжусь, чтоб тебе доставили другую одежду. Есть какие-то конкретные пожелания?

– Можно что-то, не так сильно указывающее на наше происхождение? – спрашиваю я, играя с красными кончиками своих волос.

Он согласно кивает и указывает рукой на дверь.

– Готова идти?

На древнем лифте мы спускаемся на несколько этажей вниз. Шестеренки перестают скрипеть, и Нефилим отодвигает решетчатую дверь лифта. К моему удивлению, мы не на первом этаже. Выйдя из железного гроба, блондин ведет меня к межкомнатной двери, которая соединяет башню со следующим строением – бараками Падших.

Порыв ветра треплет кончики волос, окончательно высушив влажные пряди. В темноте спектральной ночи вокруг нас можно заметить приятное белоснежное свечение ауры. У Торна она такая же яркая, несмотря на периодические проблески черных молний.

Мы проходим мимо часового, парень коротко ему кивает. Отрекшийся следит за каждым моим движением. Губы его изгибаются в полуулыбке, и я вижу острый белый клык. Его взгляд действует на меня, словно прикосновение к чему-то скользкому и неприятному. Я сохраняю спокойствие, игнорируя внезапное желание сорваться с места и убежать. Очень сложно заставить себя повернуться спиной к враждебному существу.

Как только мы ближе подходим к баракам, я замечаю, что внизу, на стыке стен, соединяющих несколько зданий, что-то лежит. Как только я окончательно понимаю, что это, в животе у меня что-то переворачивается и становится тревожно.

На камнях разложена меховая шкура. Единственный присутствующий здесь фонарь мягким светом освещает тарелки с мясной нарезкой, фруктами, орехами и парой буханок хлеба.

Парень приземляется на одну из сторон, засовывая одну из многочисленных подушек себе под спину, чтобы было удобнее сидеть.

Он указывает на место рядом с собой:

– Присаживайся и ты.

– Что… – мне приходится прочистить горло, в котором неожиданно пересохло, – это такое? – заканчиваю я фразу.

– Ужин, разумеется. – Он заметил мою странную реакцию и моментальное напряжение во всем теле, его лицо вытягивается в удивлении. – Что такое?

Я переношу вес с одной ноги на другую. Смотрю куда угодно, кроме светловолосого Нефилима. Сначала на гору подушек на том месте, где должна сидеть я сама, потом на еду и вдаль перед собой.

– Мне просто немного… неуютно. Я не думала… что мы будем ужинать наедине, – я чувствую, как краснею, пока произношу эти слова. Я встаю боком к нему. Не хочу видеть реакцию блондина на свое признание.

– Вот как.

Снова поднимается порыв ветра. Между нами повисает молчание.

Я слышу, как что-то движется. Боковым зрением наблюдаю, как Торн встает со своего места. Оставаясь все там же, локтями опирается на каменный выступ позади себя.

– Я просто хочу познакомиться поближе, вот и все. Если бы я хотел соблазнить тебя, то придумал бы что-то пооригинальнее, чем пикник при луне.

Заставляю себя повернуть голову, чтобы убедиться в искренности его слов. Выглядит он крайне расстроенным, но, возможно, просто хороший актер.

– Что я могу сделать, чтобы ты поверила в правдивость моих намерений?

О, я могу использовать его предложение в своих целях.

– Отвечай честно на любые мои вопросы. И не переводи тему.

Он скрещивает руки на груди. Даже мурашками не покрылся, несмотря на то что мы находимся в горах, сейчас конец декабря, на улице минусовая температура, а одет он очень легко.

– Только ты соглашаешься на те же условия.

Даже если я солгу, он ведь об этом не узнает. Но, следуя этой логике, я тоже не пойму, правду он говорит или нет. Но белая ложь или частичная правда в данном случае лучше, чем ничего. Знания – это сила. И она нужна мне, если я хочу выжить и выбраться отсюда.

– Согласна.

– Тогда, прошу, присаживайся. Обещаю, что во время разговора буду сохранять дистанцию, – говорит вроде бы и в шутку, а вроде и всерьез.

Полностью я, конечно, не успокаиваюсь, но подхожу к другой стороне коврика и сажусь на колени. К моей радости, это место совсем не продувает. Я мгновенно начинаю согреваться. Кажется, что даже фонарь между нами излучает какое-то невесомое тепло.

Только когда я наконец устраиваюсь, Торн возвращается на место рядом со мной. Какое-то время мы просто молча едим и смотрим на звезды над нашими головами. Крошечные точки света на черном ночном небе. В спектральном мире они мерцают красноватым сиянием.

Пока я думаю о том, какая информация мне особенно важна и как бы корректнее о ней спросить, блондин первым нарушает тишину:

– Когда я был маленьким, то думал, что звезды на небе – это ангелы. И они так ярко сияют, чтобы все их видели. Каким же разочарованием было узнать, что это всего лишь газовые шары, а не создания, присматривающие за мной по ночам, – он мягко улыбается, но я улавливаю в голосе нотку грусти.