Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы… вы на самом деле не от Кирилла? — все еще не веря, спросила она.
Антон заметил, что длинные пальцы с ногтями, покрытыми бледно-розовым лаком, больше не дрожали. Страх прошел.
— Вы искали меня?
— Искал. Долго, — тихо ответил он. — Я так жалел, что не взял у вас номер телефона. Тогда, в купе.
— Но вы нашли его. — Она усмехнулась. — А я… — начала она, но осеклась, потом плотно сжала губы.
— Я даже ездил на выставку, искал вас среди перчаток. — Он засмеялся.
Снова заметил, как ее губы стиснулись еще сильнее. Будто упоминание о перчатках доставляло боль.
— Но если вы нашли мой билет у той милой проводницы, — она хмыкнула, — которая смотрела на вас, как… как кошка на сметану…
Он расхохотался, но не стал спорить.
— Там нет телефона…
— Не трудитесь, Ирина. Все не так. Я видел вас еще раз, в коридоре геронтологического Центра.
— Вот как? — Она с сомнением смотрела на него, морщила лоб, пытаясь вспомнить. — Нет, я вас не видела.
— Не видели? Конечно, я так искусно вжался в стенку, пропуская вас… Вы могли подумать, что это просто барельеф.
Она фыркнула, оглядела его. Будто оценивала — может ли такая фигура украсить ученый коридор.
Ирина помнила тот день, тот коридор. Солнце, светившее сквозь широкое торцевое окно, превратило его в длинный тоннель, наполненный расплавленным золотом. А ведь правда, был мужчина. Она не рассмотрела его, укрытого солнечными лучами. Впрочем, если бы даже рассмотрела, вряд ли запомнила бы. В тот миг она думала, как лучше сказать Кириллу то, чего он не хочет услышать.
— Это были вы? — спросила Ирина. — В коридоре было слишком много солнца. — Она улыбнулась.
— Ну, наконец-то, — облегченно вздохнул Антон.
— Что «наконец-то»? — спросила она, оглядывая его довольное лицо.
— Вы улыбаетесь. Вы любите солнце.
— Очень. Оно одного цвета с тыквой.
Антон вскинул бровь, словно хотел задать вопрос, но передумал. Не все сразу, еще успеет.
— Я была в тот день у профессора Дубровиной, — сказала она, чтобы не осталось никаких недомолвок.
— Профессор Дубровина — моя мать, — сообщил Антон.
— Вот как?
Снова прогрохотал поезд, оба поморщились. Теперь им обоим мешали вынужденные паузы, которые в начале разговора, напротив, помогали.
— Послушайте, Ирина, — сказал Антон, когда тишина вернулась, — давайте посидим где-нибудь. Вы ведь больше не подозреваете меня ни в чем дурном? — Он улыбнулся.
Она смущенно покачала головой.
— Я приглашаю вас в Дом журналиста, — продолжал Антон. — Он рядом.
— А вы туда вхожи? — спросила она.
— Сейчас туда все вхожи. Среди дня в кафе никого.
Ирина кивнула. Они пошли к переходу на станцию «Арбатская». Она шла рядом с ним и чувствовала, как успокаивается.
Когда этот человек позвонил и сказал, что у него есть новости по интересующей ее проблеме, она сначала хотела отказаться от встречи.
Зачем ей говорить с кем-то неизвестным? А если он от Кирилла? Это первое, что пришло в голову. Но она не просто разозлилась на себя, а возмутилась. Значит, она готова выполнить требование Кирилла? Она боится его? Да никогда! И она пришла.
Действительно, в кафе Дома журналиста было дневное затишье, они сели за столик на двоих под бледным светом бра.
— Итак, вы боитесь кого-то, верно? — прямо спросил Антон. — Страх — чувство нехорошее. Разрушительное.
— Вы все знаете о страхе? — насмешливо спросила Ирина, цепляя ремешок сумочки на угол спинки стула.
— Я врач. Вы должны меня слушать.
— Ага. И исполнять. — Что-то было в его голосе такое, от чего ей хотелось улыбаться. Просто так.
— В пределах разумного, — кивнул он.
— Уже лучше. — Она улыбнулась.
— Страх старит человека, чтобы вы знали. Спасибо, — сказал он девушке, подавшей кофе и тарелочку с пирожками.
— Согласна. Я это тоже знаю.
— Расскажите мне, я вам помогу.
— Да неужели? Вот так сразу? Но почему?
— Мне так хочется, — ответил Антон.
— Значит, вас интересует, зачем я приходила в Центр? К вашей матери?
— Вы приходили за формулой старения. Ее не существует.
— Профессор мне так и сказала.
— Но тот, кто вас послал к ней, не верит. Формула ему нужна. Он занимается страховым бизнесом?
Ирина покачала головой.
— Меня он больше не интересует.
— Но вы его все еще интересуете, верно?
Она пожала плечами:
— Я думаю… в общем, он обещал отомстить.
— Вы огорчили его? — тихо спросил Антон.
— Я ушла от него, — неожиданно для себя призналась Ирина.
Антон кивнул.
— Ваш работодатель… ваш… друг…
Она молча помешивала ложечкой в чашке.
— Не важно, Ирина. Я искал вас. Отправляясь в Вятку, устроившись в купе, всякий раз смотрел, не пройдете ли вы мимо… Но разве такое бывает — встретить дважды одного и того же попутчика?
Ирина покраснела. Она тоже вспоминала его, тоже высматривала его среди пассажиров и даже провожающих под «Прощание славянки»…
А потом они болтали. Антон рассказывал о клубе любителей ездовых собак «Хаскер», в котором есть питомник чистопородных хасок. О том, как он в них влюбился.
— Между прочим, клубы сибирских хасок есть во многих странах мира, — сообщил он восторженно.
— Я читала, — сказала Ирина, — что Роберт Пири добрался до Северного полюса на собачьих упряжках.
— Вас интересуют путешествия? — обрадовался он.
— Я вообще-то историк.
— У Роберта Пири в помощниках было двести пятьдесят северных ездовых собак, — выпалил он.
— По-моему, Южный полюс тоже покорили благодаря собакам, — заметила Ирина.
— Именно так. В 1911 году Рауль Амундсен взял с собой пятьдесят двух собак, а вернулся с одиннадцатью. Так что открытие и Северного полюса и Южного покоится на собачьих косточках. — Он вздохнул. — А какие они замечательные! А работящие! Живут до двадцати пяти лет, работают до пятнадцати.
— Я бы посмотрела, — сказала Ирина.
— Легко устроить. В эти выходные тренер начинает работать с четырехмесячными хасками. Поедете со мной? Это недалеко, под Звенигородом.
— Охотно, — согласилась Ирина.
— Докладывай.