— Так просто ты не уйдешь!

«Все-таки пригласит? Неожиданно…»

Но она сказала другое:

— Забери подарки. Там золота всего-то два-три килограмма и техники тысяч я даже не знаю на сколько. Пойдем, пойдем.

С этими словами схватила его за локоть и потащила в квартиру.

Арам прошел за ней в гостиную и невольно прыснул со смеху, наблюдая за тем, как Надя с серьезнейшим выражением лица выуживала побрякушки из бархатных коробок и тут же их надевала, не заботясь о сочетании цветов или комплектов. Девочки… Наверное, любовь к украшениям у них появляется с рождения.

— Вот-вот, — запыхтела Ева еще больше. — Полюбуйся на то, что вытворяет твоя дочь!

Сказала и сама себе заткнула рот ладонью. Но сказанного не воротишь, проболталась так проболталась.

Арам еще никогда не видел, чтобы у детей так округлялись глаза, как у Нади в этот момент. Она смотрела на него самым удивленным взглядом на свете.

— Ты мой папа? — спросила девочка обалдевшим тоном.

И от этого простого вопроса в груди Арама что-то надломилось, заныло незнакомой болью. Его ребенок жил целых семь лет без него, а он и понятия не имел, что на свете существует это маленькое ласковое чудо с двумя косичками.

Арам бросил быстрый взгляд на Еву, уловил едва заметный кивок и двинулся к Наде. Подошел к столу, за которым она сидела, опустился перед ней на корточки, сравнявшись лицом с ее маленьким личиком и ответил:

— Да, я твой папа, малышка.

Надя захлопала веерами ресниц, надула губы, а потом недоверчиво произнесла:

— Мама сказала, что ты живешь в другом городе.

— Я приехал в этот город.

— А надолго? — хитро прищурилась она.

— Насовсем, я теперь всегда буду рядом.

— Правда? — просияла девочка и заверещала радостно: — Мама, он вернулся насовсем!

— Дай обниму? — попросил Арам ласково.

И Надя потянулась к нему. Он сжал ее в объятиях и в этот момент понял: если в мире и есть любовь, равная по силе той, что он когда-либо испытывал к Еве, то вот она, перед ним. Маленькая частичка его самого и Евы, самая драгоценная на свете.

— Девочка моя… — Он погладил ребенка по голове и почувствовал себя самым счастливым оттого, что ему это позволили.

Нехотя отстранился, вгляделся в драгоценное личико и нарвался на широкую улыбку, такую, что все передние зубы видно. Правда, парочки не хватало, но скоро вырастут.

— А мы пойдем еще гулять в парк? — затараторила Надя. — А в кино пойдем? А в кафе? А к Настьке на день рождения? Я с папой хочу пойти, чтобы она увидела моего папу. Мой красивее!

Арам улыбнулся, поднимаясь на ноги.

— Готовься, — Ева тоже усмехнулась, — тебя ждет насыщенная родительская жизнь.

— Я с радостью! — тут же закивал Арам. — Буду счастлив! Везде погуляем, Наденька.

Он еще раз любовно оглядел фигуру дочери, погладил по голове и проговорил:

— До встречи, малышка.

Развернулся и зашагал прочь, ведь уже поздно, ее скоро нужно укладывать. Уже на выходе из гостиной Ева поймала его за руку:

— Куда собрался? А подарки? Давай пакуй…

Арам глянул на возмущенное лицо Нади, на то, с каким серьезным видом она похватала украшения и замотала головой в разные стороны. Сразу твердо решил: ничего забирать не будет. Еще и своих подарков накупит, давно хотел.

— Ева, у тебя что, места мало? — спросил строго.

— В каком смысле? — наморщила лоб она.

— Не хватит места для подарков, что ли? Зачем забирать?

— Давай забирай! — настаивала она. — Я не хочу, чтобы твой отец думал, что купил нас золотом.

— Он так не подумает, я объясню ему ситуацию. Да и не примет он ничего обратно, Ев. Кроме того, Наде нравится. — Он снова развернулся и направился к выходу.

Ева побежала следом.

— Да стой ты! Знаешь, что еще нравится Наде? Сахарная вата! Но это не причина, чтобы скормить ей сразу три килограмма, как считаешь? Нет, совсем нет. И с подарками полнейший перебор…

Арам не стал слушать Еву, направился прямиком в прихожую.

— Почему ты такой упрямый? — понеслось ему в спину.

У дверей он обернулся, с усмешкой ответил:

— Беру пример с тебя.

Ева осеклась, задышала часто-часто, готовая, кажется, к новому взрыву.

— Проводишь? — попросил примирительно. — Пару слов без Нади сказать хочу.

Она выскочила следом за ним на лестничную клетку, а Арам вместо разговоров привлек ее к себе.

— Ты что собираешься делать? — уперла она ладони ему в грудь.

— Целовать хочу, — честно признался.

В самом-то деле, не думала же она, что он вот так просто возьмет и уйдет? Целых полчаса к ней ехал!

Ева запыхтела, как паровоз, еще активнее уперлась ему в грудь:

— Ты что, вдруг соседи выйдут…

То есть как высказать ему все, что накипело,  это, соседи, слушайте, пожалуйста. А как подарить ему чуток ласки, так соседи резко начали смущать.

— Никого нет, мы одни. Без поцелуя не уйду! — заявил без обиняков и нарвался на упрямый взгляд. — Ева, пожалуйста… Один раз, и все.

Почувствовал, как сопротивление ослабло, а потом заметил, что ее глаза на миг будто сделались пьяными.

«Позволит», — тут же понял.

Обнял плотнее, потянулся губами к губам, завладел ее нежным ртом и замер, наслаждаясь острым удовольствием.

О да, всего один поцелуй… длиной в час.

Баграт все никак не мог отойти после случившегося. Всю дорогу пыхтел, как вулкан перед взрывом, а едва оказались дома, накинулся на жену:

— Все-таки какая эта Ева пакость. Еще будет мне диктовать, что делать с моей внучкой… подарков ей моих не надо, видите ли!

Карина лишь качала головой, проходя в гостиную.

— Ну что ты молчишь, женщина? Хоть слово поддержки мужу скажи! Нет, ну что, я не прав, что ли? У нас и условия лучше, и обеспечим мы девочку хорошо. Я ведь не собирался ее насовсем забирать, просто заикнулся о том, чтобы погостила. Что я плохого ей сказал?

Жена же будто бы ничего не слышала, все качала головой и поджимала губы.

Баграт видел, что Карина расстроена, и от этого чувствовал себя еще гаже. Ведь ничего ему не скажет, будет ходить, в себе переваривать — в этом она мастерица.

Сколько радости еще недавно было в ее глазах, с каким воодушевлением к внучке собиралась... Он еще и ради нее старался, а оказалось — виноват по всем статьям. Где в жизни справедливость?