Вот и получилось, что без Качалина недолго музыка играла – лучшего кандидата на горячее место не нашлось. Единственный контрольный матч накануне четвертьфинала Кубка Европы качалинцы провели со сборной Польши и разгромили ее в Лужниках – 7:1. Слитная, высокоорганизованная игра советской сборной, где грозную силу обозначил новый центр нападения Виктор Понедельник, обескуражила знаменитого наставника сборной Испании Эленио Эрреру который прибыл на разведку перед четвертьфиналом Испания – СССР. Казавшийся мне за завтраком в гостинице «Украина» сияющим от собственной значимости, он обещал закончить начатое интервью тем же вечером в Лужниках сразу после игры СССР – Польша, но, жутко озабоченный, с извинением откланялся.

По возвращении Эррера отказался дать гарантии победы над Советами, затребованные каудильо Франко. Диктатор счел за лучшее выезд своей сборной в Москву отменить, вызвав издевательские насмешки в очередной речи советского лидера Н.С.Хрущева. Для этого использовал Всесоюзное совещание передовиков соревнования бригад и ударников коммунистического труда (во как!), с трибуны которого прогромыхал: «И в большом, и в малом Франко пресмыкается перед своими хозяевами. Весь мир смеется сейчас над его последним трюком. Это он с позиции правого защитника американского престижа забил гол в свои ворота, запретив испанским футболистам встречу с советской командой». При чем тут американцы? Большей белиберды трудно себе было представить.

Расширенная программа к матчу, в составлении которой я участвовал, оказалась не востребованной, огромный тираж был уничтожен, превратив чудом сохранившиеся экземпляры в футбольную реликвию. Испанцам было засчитано поражение, а сборная СССР без игры прыгнула в четверку лучших команд Старого континента, собравшуюся на заключительные игры во Франции 6—10 июля 1960 года.

В Марселе, где был назначен полуфинал СССР – Чехословакия, нашу команду поджидала очередная напасть: с приступом аппендицита на операционный стол угодил Владимир Кесарев. Пришлось выводить на правый фланг защиты необстрелянного тбилисца Гиви Чохели, который впоследствии оказался едва ли не лучшим в обороне. Не хуже прошлогоднего товарищеского матча с чехословацкими футболистами отыграла наша сборная и турнирный, а счет и вовсе улучшила – 3:0.

В то время соперник располагал классными защитниками и полузащитниками (Ян Поплухар, Ладислав Новак, Йозеф Масопуст, Титус Буберник), переиграть которых мало кому удавалось (вскоре в этом убедил чемпионат мира 1962 года в Чили, уготовивший команде второе место). Но Юрий Воинов с Игорем Нетто захватили центральный плацдарм, а острыми прорывами по флангам и комбинационными затеями Валентина Иванова форварды налаженную систему основательно разрушили. Иванов расстарался двумя голами, еще один добавил Виктор Понедельник. Вместе с ними героем матча стал Лев Яшин. Его игра стала потрясением для зрителей стадиона «Велодром». Вот только один, но характерный эпизод.

После резкого удара, встреченного в нижнем углу ворот виртуозным броском вратаря, отдавший Бубернику роскошный пас Властимил Бубник, больше известный у нас как капитан хоккейной сборной Чехословакии, застыл в немой позе и начал аплодировать. Вслед за ним – другие чехословацкие игроки, к ним присоединились и наши. Только вошли в раздевалку, чехословацкий нападающий Йозеф Войта, со страха промазавший пенальти, выпалил в сердцах:

– Какая уж тут игра, если мои соудруги (чеш. товарищи. – А. С.)вместо того, чтобы атаковать голкипера, стоят, разинув рот, и хлопают в ладоши, как в театре.

На что вратарь Вильям Шройф, будущий триумфатор чемпионата мира 1962 года, ответил:

– Яшин и есть театр.

После игры высыпавшие на поле с трибун французы с гиканьем подхватили советского вратаря на руки и, стащив с головы знаменитую кепку, унесли его с поля. Пропавшую кепку-талисман вызволил полицейский и возвратил Яшину в обмен на автограф.

«Яшин сначала, Иванов затем обеспечили успех футболистов СССР» – крупными буквами на первой полосе оповещала «Экип». В тексте отчета о матче она позволила себе такие строки: «Счастлива советская команда, что располагает таким вратарем, как Яшин».

10 июля в Париже на неказистом еще, скромном «Парк де пренс», полностью обновленном лишь к чемпионату Европы 1984 года, публика ожидала в финале сборную Франции. Но вместо нее против наших футболистов вышла одолевшая хозяев в полуфинальной драме (5:4) команда Югославии. Рафинированные югославские придумщики (со старым знакомым Драгославом Шекуларацем, а также Миланом Галичем и Борой Костичем на переднем крае) в который уже раз принялись терзать наши редуты, и если бы не отчаянные усилия Яшина, счет первого тайма мог быть крупнее достигнутого (Галич).

Когда перерыв позволил перевести дух, наши тренеры-наблюдатели, специально отправленные в командировку для изучения лучших образцов европейского футбола, даже поспорили между собой, с каким счетом проиграет наша команда. По мнению прибывшего в этой группе Якушина, она по разным статьям, даже в физической подготовке, уступала югославам, в тот день назойливым, как беспрерывно ливший дождь.

В этих условиях югославские футболисты получили распоряжение своего тренера чаще бить не в ворота в расчете на отскок мяча и добивание. «Но из этого ничего не вышло, – вспоминал один из лидеров команды Милан Галич. – И не потому, что кто-то ленился. Великий Яшин ни разу не выпустил мяч из рук». Вратарь советской сборной парировал опасные удары Костича, Галича, Шекулараца. Когда Шекуларац мощно пробил метров с семи – восьми, голос югославского радиокомментатора возопил: «Го-о-ол!». Но пришлось извиниться перед слушателями, которым сообщил, что Яшин каким-то чудом отбил мяч ногой.

Угрозы не исчезли и после перерыва, но лишь в ответ на осаду ворот хорошо игравшего яшинского визави – Благойе Видинича. Временами переходивший в штурм, советский напор принес плоды (Слава Метревели) переводом схватки в овертайм. Решающее слово осталось за Виктором Понедельником, переправившем головой в сетку фланговый навес Михаила Месхи.

«Тот матч выиграл Яшин. Если бы не он, не видать нам этого Кубка. Он столько вытащил и сверху, и снизу, и уж не знаю, откуда еще. Как фокусник доставал эти мячи», – рассказывал Якушин. После игры он зашел в раздевалку и расцеловал вратаря.

– Ох, Михаил Иосифович, ох! – только и сумел вымолвить тот, весь мокрый, вымазанный, еле державшийся на ногах.

– Да, Лев, да! – других восклицаний у Якушина не нашлось. Обширный отчет о финале в «Экип» не зря получил заголовок

«Блеск Яшина и… голова Понедельника». В аналитической статье «Франс футбол» писал: «Русские показали замечательные атлетические и моральные качества. Их основными козырями были безупречная игра Яшина и необычайная скорость обоих крайних. Честь и хвала Бубукину, показавшему исключительную работоспособность и понимание коллективной игры».

После игры югославы плакали от обиды. Грозный бомбардир Бора Костич, трижды бравший яшинские ворота в матче «Црвена звезда» – «Динамо» (4:1) за год до их нового парижского свидания, не скрывал потрясения: «Этот Яшин – сущий демон. Я бил по воротам три штрафных, в которых вложил всю силу и умение, а он каждый раз был в нужном месте».