Взявший в свои руки бразды коллективной игры в поле, Сальников держался несколько особняком вне поля, динамовских компаний сторонился. Не только среди динамовцев, но по всей футбольной Москве гуляли слухи о его связях с неким Челси – «королем» Столешникова переулка – этого, как считалось, рассадника спекулянтов, а Сало якобы сбывал им для перепродажи привезенные из-за границы шмотки. В общем, претензии к нему витали в воздухе, но, как было принято, честно, вслух не высказывались, а копились, к сожалению, до подходящего момента. Не ведаю достоверно, числились за Сальниковым приписанные ему грехи или нет. Вдова, Валентина Васильевна, утверждает – нет, а я твердо знаю, что многие футболисты, динамовцы в их числе, перепродажей привезенного барахла грешили (Игорь Численко был как-то задержан на таможне с чемоданом плащей «болонья»). Вот Яшин однозначно спекуляцию презирал.

Очевидно, перехлест в его искреннем возмущении подталкивался эгоистичным поступком человека, бросавшего команду, да еще столь неожиданно для нее, а бегство из своего клуба динамовскому вратарю никогда не дано было понять. Не осуждаю ни Сальникова в его спартаковском выборе, ни Яшина в оценках этого выбора – тогда было принято клеймить, не выбирая выражений, вместо того, чтобы разобраться, понять человека. За что же осуждать их с сегодняшней колокольни?

За то, что Сальников хотел поработать под началом «отца родного» (действительного или фигурального) и занять в сыгранном, знакомом по сборной квинтете место распасовщика, освобожденное Николаем Дементьевым? Или за то, что Яшин принадлежал своему времени и еще не успел выработать в 25 лет непреложный нравственный императив, замешенный, как мы еще убедимся, на доброте и справедливости? Хотя, по-видимому, мог бы уже понять, что нельзя считать корыстью попытку облегчить участь близкого человека. А предложить пожизненную дисквалификацию означало лишение права на профессию, хотя такое понятие тогда у нас не существовало словесно, но применялось на практике в отношении особо провинившихся. Яшину, конечно, все это было невдомек, тем не менее слишком уж жестоко выглядело предложенное им наказание. Но из песни слова не выкинешь.

Не выкинешь из нее и своего рода сиквел, случившийся в том же, 1955 году. В игре второго круга первенства СССР «Динамо» – «Спартак» арбитр Николай Хлопотин назначил пенальти в динамовские ворота, а пенальтистом «Спартака» был не кто иной как Сальников. Установив мяч на 11-метровую отметку, он подошел к судье и что-то ему пошептал. Как потом выяснилось, предупредил, что Яшин имеет обыкновение двигаться с места до удара, а это, всем известно, запрещено правилами. И, как нарочно, удар Сальникова Яшин отбил.

«Ни о какой записи на камеру в те годы не помышляли, так что сдвинулся он на самом деле с места или нет, это уже загадка истории, – писал в книге воспоминаний «Футбол – только ли игра?» Никита Симонян, – но предупрежденному судье показалось, что сдвинулся, поэтому он заставил пенальти перебить. Возмущению динамовцев не было предела, но судья был неумолим. Сальников повторил удар и пробил в левый угол (первый раз бил в правый), Яшин достал мяч кончиками пальцев, но тот все-таки оказался в сетке. Это была чистейшая психологическая дуэль, и выиграл ее Сергей. Хотя можно спорить, имел ли он право на обработку судьи». Задавая себе тот же вопрос, Андрей Старостин сильно сомневался, что Сальников поступил этично.

Сам-то форвард был убежден, что правда на его стороне. Помню, зимой 1957 года группа студентов экономического факультета МГУ, и я в их числе, случайно наткнулась на Сальникова около библиотеки гуманитарных факультетов на балюстраде старого здания университета, что на Моховой 9. Он тогда учился на факультете журналистики и, видимо, готовился к сессии. Мы были отчаянными болельщиками и хищной стаей накинулись на олимпийского чемпиона, окружили его и донимали острыми, всегда обходившими советскую печать, а то и наивными вопросами. Сергей Сергеевич, не желая отказывать братьям-студентам (так и сказал), терпеливо отвечал.

Все еще не избавившийся от сомнений относительно злополучного пенальти, который видел крупным планом с Восточной трибуны стадиона «Динамо», а дело происходило как раз у «восточных» ворот, я спросил не напрямик, но достаточно прозрачно:

– А в каких вы отношениях с Яшиным?

Знаю, к чему вы клоните, – отвечал Сальников. – Тот разнесчастный пенальти не мог испортить наших отношений. Лева тогда только на миг рассердился (кстати, получил предупреждение за пререкания с судьей. – А.С.),а на следующий день как ни в чем не бывало хлопал меня по плечу – мол, обиды не держу. Он же человек понимающий. Ведь я оставался в рамках правил.

А в рамках корректности к товарищу? Что двигало Сальниковым в беспрецедентной подсказке арбитру – этическая слепота? Предчувствие, что не удастся переиграть почти непробиваемого Яшина? Непомерное радение за победу «Спартака», отстававшего в борьбе за титул чемпиона, – победу, в чемпионской гонке 1955 года, кстати, ему не подсобившую?

Яшин, тонко уловил наш собеседник, – действительно человек понимающий. И еще отходчивый (как, к слову, и заводной Сальников). Но последнее слово в их многолетней дуэли осталось за Яшиным. Глубокой осенью того же, 1955 года предстоял третий за сезон матч лидеров советского футбола. Первые два выиграли спартаковцы (4:1 и тот самый, где перебивался пенальти, – 2:1). Могли выиграть и третий – в полуфинале Кубка СССР, тем более нападение «Динамо» было явно ослаблено травмами ведущих игроков.

На эту игру Сальников подвозил Андрея Петровича Старостина из Тарасовки в своей машине. Сергей в прекрасном настроении, предвкушает победу. И как обухом по голове:

– Вы сегодня проиграете.

– Необоснованный пессимизм, Андрей Петрович! – посмеивается герой 1955 года, начавший его со скандального перехода, а заканчивавший, по оценкам знатоков, лучшим игроком страны.

– Трижды обоснованный, и вот тебе все три обоснования: во-первых, вы плохо подготовлены, во-вторых, не подготовлены, в-третьих, совсем не подготовлены.

А перед этим Старостин-младший присутствовал на собрании команды. Заметил: трое опоздали, все сидят удобно развалясь, совершенно не сосредоточены, как бывает обычно перед такими важными матчами. К тому же психологически разоружены, подстелив себе соломку на случай проигрыша – трудно выиграть у «Динамо» три матча подряд, о чем успели ему шепнуть некоторые лидеры команды.

Мудрец оказался прав. Он не знал, но догадывался, что динамовцы, наоборот, готовятся к очередному свиданию со «Спартаком» как к последнему решительному бою, а главный пострадавший – Яшин настраивает на него товарищей как только может. Действительно, «Динамо» не оставило от вечного соперника камня на камне: забив два быстрых гола, вело к перерыву 4:0 но, так и быть, позволило размочить счет.

– Ну что, Сережа, сегодня и судья бы не помог? – подначивал Яшин Сальникова, когда нос к носу столкнулись в тоннеле, шествуя в раздевалку.

Через несколько месяцев после нашего случайного свидания на университетской балюстраде, в матче первого круга 1957 года Сальников снова бил пенальти в ворота «Динамо». Удар-то был классный, но Яшин в умопомрачительном броске, еле достав мяч, отбил его из правого верхнего угла на корнер, правда, команда уступила (0:1). В общем счеты между одноклубниками-антиклубниками были нешуточные, но это подолгу занимало в основном болельщиков. Сами персонажи драматических столкновений не были и не стали друзьями, но сохранили взаимную приязнь, сблизились в совместной работе, когда во второй половине 70-х оба оказались на службе в Управлении футбола Спорткомитета, даже отдыхали как-то вместе.