– Веди… – прошелестел голос Милены, похожий на шорох опавшей листвы. – Веди…

Она закашлялась, у нее хлынула горлом кровь, глаза снова потухли, теперь уже окончательно.

Милена умерла.

Анна разжала затекшие руки и попятилась. Тело тихонько покачивалось. Аня всхлипнула и запрокинула голову, чтобы удержать льющиеся слезы. Но они переполняли глаза и стекали по щекам.

Затрещали кусты, послышалось тяжелое дыхание, и на поляну выбежали запыхавшиеся люди. Это были Гиршман и Голем. Увидев страшную картину, они невольно затормозили. Гиршман грубо выругался, удивленно глядя на Анну.

– Что происходит? – заорал он, сжимая кулаки.

– Не знаю, – покачала головой Анна. – Когда я нашла ее, она уже была в ловушке. Думаю, это случилось ночью.

– Она умерла? – спросил Гиршман гораздо спокойнее. Он вышел из себя всего на секунду. Теперь его мозг вновь работал четко и хладнокровно.

– Да. Но была жива.

– Голем, сними ее оттуда.

Силач, не говоря ни слова, отправился исполнять приказание, а Гиршман вновь повернулся к Анне.

– Она сказала, что с ней случилось?

– Посмотрите на ее горло, – возмущенно воскликнула Анна. – В таком состоянии она не могла вести светскую беседу. У нее была агония.

– Кой черт понес ее на забор? – буркнул Гиршман.

– Страх, – коротко ответила Анна.

– Страх?

– Несомненно. Она увидела что-то в лесу и пыталась спастись. Это должно было быть нечто ужасное, гораздо более пугающее, чем двухметровый забор и несколько рядов колючей проволоки.

Гиршман кивнул, соглашаясь. Голем тем временем освободил горло Милены от колючей петли и положил тело девушки на траву, которая сразу окрасилась в красный цвет.

Из густых зарослей дикого шиповника возле самого забора послышался слабый стон. Все трое вздрогнули, как будто услышали голос с того света.

– Что это? – пролепетала Анна побелевшими губами.

– Голем, проверь.

Гигант так же безмолвно шагнул к кустам.

– Рудольф Константинович, посмотрите! – раздался его встревоженный голос через минуту. Анна могла бы поклясться, что в нем слышался испуг.

Гиршман быстро подошел к подручному, Анна двинулась следом.

Они увидели то, что вывело невозмутимого охранника из равновесия, не сразу. На сырой земле, скрючившись, поджав ноги к груди, лежала Джала и вся тряслась от сильного озноба. Ее глаза были закрыты, зубы выбивали барабанную дробь. Гиршман бросился к жене, лихорадочно ощупывая ее тело. Все еще не открывая глаз, женщина стала отбиваться, явно не отдавая себе отчета в том, что делает. Ее удалось вытащить из кустов только с помощью Голема, который обхватил лягающуюся женщину могучими руками.

Несколько минут спустя Джала немного пришла в себя. Ее взгляд был по-прежнему испуганным, но она хотя бы узнала мужа. Выглядела она ужасно. Блузка спереди была разодрана, сквозь прорехи виднелись три глубокие царапины с запекшейся кровью, пересекающие грудь. Губы женщины так сильно тряслись, что она долгое время не могла отвечать на вопросы встревоженного супруга.

Анна молча наблюдала за ужасной картиной, пытаясь догадаться, что произошло здесь минувшей ночью. Поначалу она не поняла, что означает слово «веди», которое произносила перед смертью Милена. Кого просила она «вести» и куда? Но еще до прихода Гиршмана девушка вспомнила древнерусское значение этого слова, полностью совпавшего с ее версией происходящего. Теперь Анна точно знала, кто напугал Милену так, что она полезла на забор, и кто напал на Джалу. То, что последняя осталась в живых, можно было с полным правом назвать чудом.

Гиршман оставил Анну и Голема возле двух женщин – мертвой и полуживой – и на некоторое время покинул их, чтобы избавиться от гостей, которые могли стать нежеланными свидетелями происшествия. Он отсутствовал всего несколько минут, что говорило о его незаурядном даре убеждения. Вернулся он не один, а в сопровождении нескольких человек из прислуги. Милену уложили на импровизированные носилки и отнесли в дом. Джала пожелала идти сама. Опираясь на плечо мужа, она медленно ковыляла рядом с ним, то и дело всхлипывая и размазывая по лицу слезы. Все молчали, но лица людей были бледны от испуга. Неизвестное пугало их, хотя Анна не была уверена, что страшная правда принесет их душам успокоение.

Гиршман обратился к Ане всего один раз, когда она совсем было решила, что он забыл об ее присутствии. Возле самого дома он неожиданно обернулся к ней и коротко бросил:

– Жди меня в кабинете.

Анна не успела ответить, а он уже удалялся от нее, бережно поддерживая жену. Девушке не оставалось ничего другого, кроме как выполнить приказ.

Благодаря своей прошлой вылазке она смогла отыскать кабинет без посторонней помощи. Ждать пришлось довольно долго. Она слышала приглушенные голоса – так говорят, когда в доме находится покойник, торопливые шаги по коридору, сирену «Скорой помощи», еще какие-то звуки. Постепенно они стали стихать. Анна, лишенная возможности смыть с себя кровь погибшей девушки, чувствовала себя крайне неуютно, но уйти не могла. Не столько потому, что боялась нарушить приказ Гиршмана, – честно говоря, ей было наплевать на любые приказы, сколько из-за назревшей необходимости обсудить с ним происходящее.

В теплом уютном кресле ее неудержимо потянуло в сон. Пережитый кошмар отнял у нее последние силы. Глаза сами собой закрывались, словно в веки налили свинец. Анна боролась со сном, но, кажется, все же задремала, так как обнаружила Гиршмана стоящим возле кресла, в котором она сидела, не понимая, как он там оказался.

– Как она? – первым делом спросила Анна.

– Ей дали успокоительное. Джала пережила сильный шок, у нее что-то вроде бреда.

Анна не стала возражать, решив отложить выяснение этого вопроса на более позднее время, но была твердо уверена: то, что Гиршман принял за бред, на самом деле является истиной.

Хозяин протянул Ане стопку одежды, которую держал под мышкой.

– Вы можете привести себя в порядок в ванной, – сказал он, указывая рукой на незаметную дверь в углу, обшитую, как и остальные стены кабинета, деревянными панелями.

Анна воспользовалась предложением с благодарностью. В ванной висели чистые полотенца, на полочках стоял целый арсенал непочатых бутылочек с разнообразными шампунями и гелями.

Через несколько минут она вернулась в кабинет, обнаружив Гиршмана возле массивного письменного стола наедине с бутылкой бренди, уже наполовину пустой. Рядом стоял и еще один стакан и бутылочка темного пива «Золотой фазан».

Гиршман ничего не забывал.

Увидев Анну, хозяин поднялся и наполнил ее стакан пивом. Потом снова уселся в кресло, положив подбородок на сплетенные пальцы рук. Его расслабленная поза не могла ввести Анну в заблуждение, она чувствовала напряжение, которое не мог снять даже крепкий алкоголь.