– Вы снова видели ее? – спросил Гиршман, не сводя с нее внимательного взгляда.

– Только слышала, – ответила Анна. Почему-то она сразу поняла, кого он имеет в виду. – Мне кажется, вы начинаете верить в существование Маленькой прачки?

– А что мне остается? У меня погиб сын, на мою жену напали, плюс ко всему еще двое погибших девушек.

– Одна из которых была вашей дочерью, – тихо добавила Анна.

Гиршман подскочил на месте.

– Что? О чем ты говоришь? – прошипел он. – Какая еще дочь?

– У вас разве не было дочери? – спросила Анна.

– Откуда ты знаешь?

– Она привезла с собой свидетельство о рождении. Странно, мне казалось, что вы все знали, – задумчиво проговорила она, машинально наматывая на палец влажную длинную прядь волос.

– Это была Милена? – хрипло спросил Гиршман. Анна кивнула, по-прежнему не глядя на него. – Она звонила мне. Просила денег. Говорила что-то о трудностях. Я отказался ей помочь. Мы не виделись много лет – двадцать, кажется.

– Тогда понятно, почему вы ее не узнали. Кстати, она совершенно на вас не похожа.

– И на мать тоже, – кивнул Гиршман. – Милена с большой вероятностью не была моей дочерью, хотя ее мать и пыталась доказать обратное. Собственно, из-за этого мы и расстались.

– Вы подозревали, что жена вам изменяет?

– Тебя удивляет моя подозрительность?

– Это меня не касается. Но Милена, как мне кажется, не хотела верить, что вы не ее отец. Она пыталась вам что-то доказать. Для этого и пробралась сюда под чужой фамилией.

– У меня создается впечатление, что все вы здесь не те, за кого себя выдаете, – усмехнулся Гиршман.

Анна промолчала. Возразить ей было нечего.

– Зачем вы велели мне дождаться вас? – спросила она.

– Мне кажется, ты единственная, кто понимает, что происходит вокруг. Я не прав?

– Отчасти. Милена знала больше. Одно время я даже считала ее главной виновницей происходящего. Но жестоко ошиблась. Она была всего-навсего несчастной потерянной девочкой, лишенной отцовской любви, желавшей вернуть эту любовь любой ценой. И она догадалась, кто стоит за всем здешним кошмаром. Ей оставалось всего чуть-чуть.

– Откуда ты знаешь?

Анна не ответила. Гиршман не стал настаивать.

– Ты должна разобраться со всем этим, – сказал он негромко, но его слова прозвучали скорее как приказание.

– Почему я? – устало подняла на него глаза Анна. – У вас есть служба безопасности.

Она знала, что охрана в данном случае бессильна, но Гиршман не знал, а чувствовал. Поэтому он отрицательно покачал головой:

– Нет. Это должна сделать ты.

– Мне все тут надоело. Я хочу уйти.

– Только после того, как закончишь работу.

– На эту работу я не нанималась.

– Ты предпочитаешь с голой задницей возить коляску? – удивленно пошутил Гиршман. Анна не разделяла его веселья. Ей было тошно. – Послушай, я дам тебе все, что попросишь, – многозначительно изрек Гиршман. – Все! – повторил он с нажимом.

Неизвестно, что конкретно он имел в виду, но у Анны сразу мелькнула мысль о ковре. Такая постановка вопроса меняла дело. Она знала, что Гиршман не нарушит своего слова. Если у него есть этот проклятый ковер, он отдаст его ей, даже если заплатил за него целое состояние.

– Хорошо, – сказала она. – Я могу попробовать. Но мне понадобится ваша помощь.

– Как скажешь, – с готовностью откликнулся Гиршман.

Анна кивнула.

– Что вы успели узнать о случившемся? Меня интересует все: осмотр места происшествия, рассказ Джалы, состояние прислуги, их мнение… В общем, все.

– Начну с конца, – сказал Гиршман, переходя на деловой тон. – Люди, конечно, встревожены. Я не прислушивался, но чувствую, что они строят самые фантастические предположения. Их страх, конечно, подогревает рассказ Джалы. Несколько человек попросили расчет. Ах да – исчез Барсик. Никто не видел его с прошлого вечера.

Анна вздрогнула, услышав это, но воздержалась от вопросов.

– Калитка оказалась запертой, но ключ от нее валялся по ту сторону забора, то есть – со стороны леса.

– Вот почему она полезла через забор – выронила ключ, – проговорила Аня как бы про себя. – Это был ключ Милены. Она не в первый раз совершала ночные прогулки.

– Для чего?

– Хотела вывести кого-то на чистую воду. Я уже говорила вам об этом.

– А ты откуда знаешь? – насторожился Гиршман, но натолкнулся только на широкую улыбку, больше похожую на оскал загнанной в угол лисицы. – Ладно, не важно. Что еще?

– Джала… – напомнила Анна. – Что она видела? Откуда у нее раны?

– Я уже говорил, что она бредит.

– Меня интересует все, даже бред.

– Хорошо. Она говорит, что гуляла по саду…

– Ночью? – довольно бесцеремонно перебила Анна.

– У нее были странные привычки. В частности, она обожала ночь и совсем не боялась темноты, – совершенно спокойно пояснил Гиршман. – Кроме того, я подозреваю, что в этот раз у нее были и другие цели. Думаю, она следила за Миленой.

– Вот как?

– Да. Она решила, что девчонка направляется на тайное свидание.

– С кем?

– Со мной. Какой-то идиот вбил ей в голову, что у меня появилась другая женщина, ради которой я будто бы собираюсь бросить семью.

Анна поспешно опустила глаза, чтобы Гиршман не заметил мелькнувшей в них паники. Краска залила ее щеки. К счастью, Гиршман в данную минуту был слишком поглощен своим рассказом, чтобы обращать внимание на цвет ее лица.

– Так вот, Джала кружила по дорожкам и не заметила, как оказалась возле калитки. Она не собиралась выходить в лес – так далеко ее странности не заходили – и уже повернула обратно, когда услышала, как кто-то скребется с той стороны. Потом раздался вой, похожий на волчий. Джала была привязана к своей волчице, тяжело переживала ее смерть и в этот момент совершенно забыла, что животное мертво уже несколько дней. По ее словам, она подумала, что вернулась ее любимица, которая не может войти внутрь и воет от тоски. Это длилось всего секунду, Джала быстро опомнилась, но потеряла драгоценные секунды – пока она медлила, через забор перемахнуло огромное животное с горящими зелеными глазами. Оно тут же бросилось на нее, целясь в горло. Джала бросилась бежать, пыталась спрятаться в кустах, но зверь набрасывался снова и снова.

– Странно, что он оставил свою добычу, – недоверчиво проговорила Аня по-прежнему тихо, как будто разговаривала сама с собой. – Обычно они не отходят до тех пор, пока не перестанет биться сердце жертвы.

– На что ты намекаешь? Думаешь, кто-то надрессировал собаку на то, чтобы она растерзала мою жену? Что тебе об этом известно? – накинулся на Аню с вопросами Гиршман. Она слегка отстранилась и покачала головой из стороны в сторону, то ли давая понять, что не будет отвечать на его вопросы, то ли отрицая его предположения. Гиршман вынужден был смириться с ее молчанием, хотя ему потребовалась вся сила воли, чтобы справиться с раздражением. – Хорошо. Ты не хочешь отвечать на мои вопросы. Ладно. Это все равно не имеет значения, так как Джала просто бредила. Она даже не смогла сказать, каким образом Милена оказалась в колючей проволоке. Это произошло, пока Джала была без сознания.