– Кто звонил?

– Звонили от врача.

– И что им от меня нужно?

– У тебя все в порядке? Ты здоров? – настаивала я.

– Я-то здоров, – ответил Марк.

Позже в тот же вечер он присел на край кровати и потянулся, желая ко мне прикоснуться, но Голос спросил, что я себе позволяю, разрешая Марку вот так меня касаться. Я вся напряглась. Муж отстранился. Рука на пару секунд застыла в воздухе, а затем упала на колено, где и лежала, словно протез.

– Я устала, вот и все, – сказала я.

Мы обменивались избитыми фразами, словно кидали друг в друга куски льда.

– С кем ты все время разговариваешь? – спросил Марк.

Я отвернулась от мужа и уставилась в окно, где над горизонтом светил бледный призрак новой луны.

– Я не понимаю, о чем ты.

Не говори обо мне. Он скажет, что меня нет.

– У меня создается впечатление, что в этом доме, кроме меня и тебя, живет кто-то еще. Мы можем разговаривать, а в следующую секунду ты выпадаешь из разговора так, словно уносишься мыслями в страну фей или слушаешь кого-то другого. Ради бога, Рут! Иногда ты разговариваешь вслух сама с собой.

Он не верит. Молись за него.

– Я молюсь, Марк. Я молюсь, потому что верую. Вот и все! Я молюсь за тебя, за нашу землю, за страну… Ты должен понимать, что сейчас есть много такого, за что можно молиться.

Я не могла смотреть ему в глаза. Я изучила содержание всех сайтов, на которые Марк заходил в последнее время со своего лэптопа:

mh.co.uk/pseudohallucinations/stress[25]

hardtolivewith.co.uk/psychosis/hallucinations/auditory[26]

myfinemind.co.uk/support/paranoia[27]

Я подслушала, как Марк разговаривал с Энджи тем утром. Я стояла наверху лестницы и подслушивала. Они были на кухне. Энджи пришла попросить яиц. Люсьен пинал мяч, и тот отскакивал, ударяясь о дверь гостиной.

– Мама что-нибудь рассказывает тебе о сестрах и Розе?

– Да. Иногда.

– А ты или Чарли когда-нибудь ходили на эти их богослужения, или как они это называют? Может, кто-нибудь другой туда ходит?

– Нет, на богослужения уж точно никто не ходит.

Стукнула дверца кухонного шкафчика.

– А где тут коробки с яйцами? – Затем Энджи продолжила рассказывать Марку: – Иногда мы приходим и беседуем с ними, но большинство считает, что мы не в том положении, чтобы замахиваться на судьбоносные для всего мира деяния, по крайней мере на данный момент.

– А что ты думаешь насчет того, что твоя мама туда ходит? Люсьен! Перестань!

– Ей так легче на душе. Она счастлива. Что плохого в том, что мама там бывает?

– Ну, счастливой она мне не кажется. Иногда у меня возникает ощущение, что Рут становится немного параноиком.

– Если выразиться другими словами, это означает: маме кажется, что ты на нее сердишься за то, что она обрела веру.

– Люсьен! Прекрати наконец! Ты так что-нибудь обязательно разобьешь. Ты что, сама уверовала в Розу?

– Кое во что…

– Из дома! Сейчас же!

– Не кричи на него.

– Очень типично для тебя. Разделяй и властвуй.

– Отстань, папа. Ты стал ужасным циником.

– И в чем проявляется мой цинизм?

– Ни в чем, папа, не волнуйся так.

– Люсьен! Ради бога! Забери этот мяч отсюда!

– Есть люди, которые отказываются верить даже тогда, когда доказательство веры смотрит ему прямо в глаза, – произнесла Энджи.

Захлопнулась дверца холодильника. Я услышала, как она уходит, но потом дочь, по-видимому, передумала.

– Кстати, папа, – услышала я ее голос. – Знаешь такое выражение: человеку, живущему в стеклянном доме, не пристало швырять камни?

– А ты просто не можешь взять и уйти спокойно? – крикнул ей в ответ Марк. – Что ты конкретно имеешь в виду?

Теперь их спор продолжился под окном моей спальни.

– Ты считаешь, что у нее паранойя, Марк. Посмотри на себя в зеркало! Ты приходишь в ярость по малейшему поводу. Если ты хочешь, чтобы она сходила к психиатру по поводу этой самой паранойи, тебе сначала следует пройти курс психотерапии, чтобы справиться со своим гневом.

– Ну, ты должна в этом разбираться! – закричал на нее Марк. – За все годы мы потратили на психиатров для тебя столько денег…

Голос ее понизился:

– Пошел к черту!

Я слышала, как хлопнула дверь. Звякнуло стекло бутылки.

Было одиннадцать часов дня.

* * *

Я даже не знала, что он уехал в Ленфорд. В последнее время я старалась не попадаться мужу на пути, когда Марк был в таком настроении. К тому же я была с сестрой Амалией. В ее обществе время текло незаметно. Когда мобильный телефон зазвонил в половине шестого, меня это удивило.

Звонил Марк. Он просил, чтобы я забрала его из полицейского участка.

«Оставь его там, – сказал мне Голос. – Зачем его выручать? Без него тебе лучше. Ему самое место за решеткой».

– Ты пропустишь час молитвы, – сказала мне сестра Амалия. – Тебе обязательно надо ехать? Однажды он должен ответить за свои ошибки.

Теребя ключ в кармане, я стояла, не зная, на что решиться.

– Если уж надо, лучше поеду я, – обнимая меня, вызвалась сестра Амалия. – Ты не справишься со злобой, которая царит во внешнем мире. Когда ты в последний раз покидала пределы Велла?

Отступив на шаг, она убрала волосы, спадавшие мне на лицо.

– А зачем тебе вообще покидать эту землю? Твое место здесь.

Она права. Ты не справишься. Ты имеешь право бояться. Ты слаба.

– Я не знаю, почему ты должна ехать…

Амалия подняла раскрытую ладонь:

– Ладно, пожалуй, ты права. Я принесу ключ от «лендровера», но после приходи и молись за него. Так ты сможешь ему помочь, Рут. Действие – это самый простой из возможных ответов. Лишь созерцание Бога обладает истинной силой нести в себе перемены.

На моем мобильнике появилось очередное сообщение: «Пожалуйста, приезжай. М.»

Муж никогда не поворачивался ко мне спиной, когда мне нужна была его помощь. Прикрыв глаза, чтобы заглушить Голос Фомы Неверующего, я перевела дух и написала в ответ: «Еду».