Верхушки деревьев чернели расплывчатыми пятнами на фиолетовом небе. Зашевелились висевшие на балке крыши амбара летучие мыши. Я уже подумывала о том, что Марк, возможно, не собирается возвращаться домой. Он считает, что ему некуда возвращаться, или… Я подумала, что не исключено, что Марк вообще никогда не вернется. Он, как выражаются, совершил большую глупость. Я хотела проверить оружейный шкафчик, но не смогла найти ключ.

«Если из пистолета, то будет много крови», – сказал Голос.

Уже совсем стемнело. Луна светила над дубом. Я решила идти к сестрам. Они помогут. Я пала на колени, поблагодарила Розу за руководство мной, натянула шерстяную кофту на пуговицах без воротника и вышла из дома, дрожа всем телом.

«Будь осторожна в своих желаниях, Рут», – сказала я сама себе.

Глухой звук, с которым муж зашел в калитку, заставил меня подпрыгнуть. До меня донесся его кашель. В темноте я смогла различить лишь неясный силуэт.

– Марк!

– Куда ты собралась? – спросил он.

– К сестрам… – начала я, слишком поздно осознав, как же это звучит со стороны.

– Я вернулся, потому что думал, что ты волнуешься, – рассмеявшись, произнес муж. – Как глупо с моей стороны.

Уходи.

– С тобой все в порядке? – спросила я.

– Никогда лучше не было, – ответил он и вошел в дом.

– С возвращением, – такими словами встретила меня сестра Амалия, когда я спустилась к автофургонам.

После ночного богослужения, когда я вернулась домой, Марк уже спал в малой спальне.

Только утром я узнала, что же случилось. Когда Марк был в Ленфорде, один мужик начал к нему задираться. Ничего необычного. По словам мужа, это случается каждый раз, когда он ездит по магазинам.

– Я не знала, – сказала я.

– Я так и предполагал, – сказал Марк. – Мужик очень грязно о тебе отзывался.

– Обо мне?

– Да. Или ты думаешь, что только меня поносят последними словами на улицах?

– Я не знала… Я лишь подумала…

– Уверен, что подумала. Ладно. Я сейчас скажу, что мне наговорили. Тогда, надеюсь, ты поймешь, что я чувствовал.

Шлюха. Ведьма. Гнида. Паразитка.

Марк вышел из себя. Обычно, заявил он мне, ему удавалось сдерживаться и просто проходить мимо, но на этот раз слова задели его за живое. Он бросился на обидчика. Мужик не спасовал. Завязалась драка. Вызвали полицию. Мужика отвезли в больницу накладывать швы, а его забрали в полицейский участок.

– Еще одна среда прошла в «Маленькой Британии»[28], – попытался пошутить он.

– Какое обвинение они выдвинули против тебя? – поинтересовалась я.

– Беспорядок в общественном месте. Вот и все. Еще один пункт в списке обвинений, по поводу которых нам предстоит появляться в суде.

Осторожно я поинтересовалась, как же вернуть его машину, но Марк вновь вышел из себя.

– Почему бы тебе самой не сделать что-нибудь полезное? – воскликнул он. – Почему все приходится делать мне?

Спустя пару дней сестра Амалия сказала, что собирается съездить за продуктами в город и постарается забрать машину. Она думает, что со стороны Марка несправедливо заставлять меня снова расплачиваться за последствия его выходок. Амалия сказала, что хочет уберечь меня от стресса, который я испытаю, покинув пределы Велла, и от душевной боли, вызванной непониманием со стороны людей, которым я помогаю каждый раз, когда молюсь. От нахлынувшего на меня чувства облегчения я лишилась дара речи. Я очень боялась возвращаться в Ленфорд. Я уже перестала притворяться, будто бы считаю, что смогу справиться в городе сама. Ева сумела пригнать автомобиль и поставила его перед амбаром, не сказав нам при этом ни слова. Машина теперь представляла собой чудовищный экспонат из музея современного искусства: выбитые стекла, выдранная антенна, вся в грязи, исписана клеветническими надписями, оскорбляющими нас, Велл и Розу. Понятия не имею, как они узнали о Розе. Когда я попыталась приоткрыть заднюю дверцу, покореженный металл зацепился за каркас. В нос ударил тошнотворный запах горелого. Из наполовину сгоревшей обивки выглядывали пружины, словно обугленные ребра.

– Мы не сможем позволить себе другую машину, – произнес Марк. – Это последняя соломинка.

– Ты же можешь подать на них в суд?

– Теперь, когда я фермер, мне приходится заниматься юридической тягомотиной чаще, чем когда я был юристом, – сказал Марк, пнул машину и ушел.

* * *

«Посмотри на машину, – сказал Голос. – Ты будешь такой же, когда они наконец до тебя доберутся».

* * *

Амалия сказала, что можно сжечь все на свете, но Роза не погибнет.

* * *

Однажды я пыталась выкурить этих сестер, как ос. Если они свили себе новое гнездо, Хью мне расскажет об этом, когда придет в следующий раз… если придет.

Утром шел дождь. Я гуляла по саду. Белый цвет на всех деревьях, на всех яблонях, сливах и черносливе чуть-чуть проклюнулся, обрамленный розоватым. Еще немного – и деревья расцветут по-настоящему. Прошел лишь небольшой дождь, а как мощно ответила природа! Деревья скрещивали свои ветви надо мной, словно почетные гости на свадебной церемонии. Черный дрозд, потревоженный моим приближением, спорхнул с ветки. Меня окропили упавшие с нее капли. Сапоги ступали по высокой мокрой траве. Вскоре колени моих джинсов намокли и потемнели до синевы. Присев на скамью, я получила удовольствие от того, что холодный камень не прогнулся под моим весом. Все же сила тяжести существует. Я не знала, сколько времени так просидела, не помнила, что я делала. Я была очень благодарна тишине, тому, что Голос больше мне ничего не говорит. Я продолжила плести свою гирлянду.

– Вы рвете цветы, но не выращиваете овощи. Где тут логика?

Вопрос застал меня врасплох. Мы с Мальчишкой почти не разговаривали с тех пор, как сидели вместе на спиленных ветвях деревьев, но письмо, когда я проснулась утром, исчезло со стола. Я ничего не спрашивала. Он ничего не говорил. Мальчишка стоял на небольшом участке земли позади сада и смотрел на калитку. Рукава закатаны. На белой ткани рубашки видны пятна пота. Кажется, он копал. Я заметила штыковую лопату, прислоненную к ограде, которая охраняла наш огород от набегов кроликов. Кажется, он ожидал, что я отвечу, но недолго. Вскоре он возобновил прополку сорняков, размеренно продвигаясь вдоль грядки. Закончив, Мальчишка сгреб граблями в небольшую кучку вырванную крапиву и пырей, стряхнул с рук грязь, осторожно обошел грядку и подобрал старый черный пластмассовый лоток для рассады. В нем стояли пять или шесть маленьких торфяных горшочков, в которых обычно сажают цветы. Из них виднелись по два нежных листочка. Я сразу же узнала рассаду цукини. Судя по всему, Мальчишка посадил семена, которые передала мне его мать, и вырастил на подоконнике в лотках рассаду. Я вообразила себе, как в амбаре Третий прикипел взглядом к разделенному на несколько частей экрану, на который передавалось изображение с дюжины видеокамер, Аноним играл сам с собой в карты, а Мальчишка поливал цукини, словно дежурный в школе. Твоя очередь работать в саду.