Мурадов заехал в ванную. С трудом разделся. Конечно, помощь Дарины ему бы не помешала, но он просто не мог ее принять. Кое-как обмылся, пока натянул чистые трусы, принесенные девочкой, опять вспотел. Хотя уже неплохо справлялся с такими задачами, и ходил даже. Ходил… Господи боже. Удивительно, как после таких событий начинаешь ценить то, что раньше считал само собой разумеющимся.

– Все хорошо?

– Угу. Я спать.

Спать. Если удастся обуздать боль, что крошила кости.

– Ладно.

– Ляжешь со мной? – обернулся. Дарина широко распахнула глаза и кивнула. Опять улыбаясь до ушей. Как будто он ей весь мир к ногам бросил. Да уж. Немного ей оказалось нужно. Мурадов выдохнул, усмиряя поднимающуюся внутри волну какой-то совершенно дикой примитивной жадности.

Пока он перемещался из коляски в кровать, Дарина тактично вышла. Вернулась в комнату, лишь когда он устроился под одеялом. Легла осторожно, чтобы не потревожить. Прижалась носом к боку. И вдохнула… Как если бы хотела им надышаться впрок.

– Скучала?

– Ты даже не представляешь, как.

– Ну, почему же не представляю? Очень даже, – коснулся губами макушки. И надолго замолчал, потому что с каждой секундой ему становилось все хуже. Его многострадальная спина оказалась совершенно не готова к нагрузкам, которые он не рассчитал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Два дня… и две чертовы ночи ему потребовалось, чтобы оклематься. Лишь утром понедельника Родион понял, что готов встать. Нет, боль все еще зудела где-то на подкорке, но ноги слушались. Можно было и в офис. Он тихонько поднялся. Сделал несколько шагов. Довольно кивнул и пошел собираться. Теперь-то зная, как плохо ему может быть, нарушать предписания врачей не хотелось. Поэтому особенно он не геройствовал. Даже зубы чистил сидя на специальном стульчике, чтобы не напрягаться лишний раз.

Похромал в гардеробную. Оделся. Окинул себя критическим взглядом. За время болезни он здорово похудел. И поэтому костюм сидел далеко не так идеально, как должен был.

– Ты ходишь! – услышал изумленный голос за спиной.

Запнувшись всего на секунду, Мурадов затянул узел на галстуке и поймал взгляд Дарины в зеркале.

– Ну, да. А ты что подумала?

Ну, попустим, что она подумала, было ясно. Он, может, специально и подыгрывал ей, чтобы… Ну, чтобы убедиться, что она и впрямь готова с ним. Любым.

– Ничего. Я просто боялась, что ты с этим не сможешь смириться.

– А ты бы? Смогла?

– Да.

– Понимая, что с паралитиком у тебя не будет ни секса, ни детей?

– Постой-постой… Ты сейчас что? Меня запугать пытаешься?

– А это вообще возможно? – усмехнулся вдруг Мурадов, чувствуя, как их окутывает тонкой невесомой паутиной нежность.

– Нет! – робко улыбнулась Дарина в ответ. – И дети у нас, кстати, могут быть. Я узнавала, что можно произвести забор спер…

И опять. Опять он не дал ей договорить. Поцеловал. Жарко, сладко, чувствуя то самое тлеющее тепло в животе, которому что-то пока мешало вспыхнуть обжигающим пламенем.

– Ну, уж нет. Когда черед дойдет до детей, я буду принимать самое активное участие в процессе.

– Ладно. Ну, это ведь еще не скоро, да? – забеспокоилась Дарина.

– В каком смысле? – он немного напрягся.

– Ну, мне хотелось бы окончить институт.

– А… Ну, да, – хмыкнул и отвернулся к обувным полкам, чтобы не показать своего беспокойства. Потому как у них были проблемы, посерьёзней всяких институтов. И как ей об этом сказать, Мурадов пока не знал.

– Родион…

– М-м-м?

– А у нас теперь все иначе? Правда?

Оттягивая время для ответа, Мурадов уселся, чтобы обуться. Дарина тут же опустилась рядом с ним на пол и потянулась к шнуркам. Привычная злость вспыхнула за грудиной. Он не хотел чужой помощи. Потому что, принимая её, вроде как соглашался со своей слабостью. И примерял на себя образ жертвы, который ему был абсолютно чужд. Но глядя на то, как шустро Дарина управляется с его шнурками, Родион вдруг осознал, что все эти «и в горе и в радости, в богатстве и в бедности» могут случиться лишь тогда, когда он сам позволит. Быть ей рядом. В любой ситуации. И да, чем черт не шутит, иногда давать слабину. А может, напротив, стать сильней, научившись просить о помощи.

– Спасибо, – прохрипел он, когда Дарина закончила.

– Обращайтесь! – дурашливо поклонилась она, внося в происходящее легкость, о которой он даже мечтать не смел. Родион коротко кивнул. Поднялся.

– Дарин…

– М-м-м?

– Я так и не сказал…

– Чего? – замерла она.

– Как тебе благодарен.

– Ах, это… – ее робкая улыбка погасла, как будто он сказал что-то не то. –  Пустяки. Мне и самой было жутко интересно реализовать этот проект. Думаю, чем-то таким я и буду заниматься после окончания университета… – затараторила, чтобы скрыть свои истинные чувства.

– И что люблю…

– …Может, займусь проектированием общественных зон… – продолжила и осеклась. – Что?

– Говорю, что люблю тебя.

– Правда?

– Правда, – кивнул Родион, вглядываясь в ее кристально чистые глаза, наливающиеся счастьем и почему-то слезами. – Я бы тебе доказал, но через полчаса мне нужно быть на работе.

Ага. Доказал бы. Если бы смог. Черте что! Мурадов насупился, почувствовав, как его настроение резко испортилось.

От автора: друзья, скоро мы завершаем, не забудьте подписаться на меня, если книга понравилась, чтобы не пропустить новинки. 

– Ах ты ж черт! Я тоже опаздываю в институт. – Дарина рванула к соседней полке. Схватила первые попавшиеся джинсы, Родион только сейчас понял, что за время, прожитое с ним, она не купила себе ни одной новой шмотки, вот почему ей удалось скопить сумму, необходимую для переделки квартиры. И если это возможно, в его груди стало еще тесней.

– Дарин…

– М-м-м…

– Тебе не кажется, что мое признание стоит чуть большего внимания?