– Не хочу тебя огорчать, но я бы не согласилась… – женщина улыбнулась и качнула головой. – Мое место здесь. Это даже не я решаю, а горы. Они привязали меня к себе. И своей красотой, и своими тайнами, и своей близостью к небу. Я шаманка – это моя судьба…

– Странно… Я первый раз вижу русскую женщину, которая стала шаманкой, – Лавров недоуменно покрутил головой.

– Так решили духи гор… – Дьелене пожала плечами. – Наша семья жила в селе на берегу Катуни, где в детстве я часто играла. Однажды случайно я упала в воду и утонула. Меня без чувств унесло течением очень далеко от дома. Очнулась я в незнакомом месте. Как оказалось, меня вытащил из воды старик-алтаец, откачал и привез к себе домой.

– Да, можно сказать, повезло…

– Повезло… Это все было заранее предусмотрено высшими силами. От пережитого я потеряла память, и старик оставил меня в своем доме. Жил он одиноко, и я какое-то время была ему за внучку. Но потом меня разыскали мои родители. Однако я старого Нязаро никогда не забывала и, когда была такая возможность, обязательно ездила к нему в гости. Когда мне исполнилось семнадцать, он открыл свою тайну. Он сказал, что раньше был очень сильным шаманом. Но что-то случилось – что именно, он не сказал, – и он перестал говорить с духами. Однако, когда пришел его час уйти в долину предков, ему стал нужен человек, которому бы он передал свой дар. И этим человеком стала я, потому что тогда уже знала – так было предопределено свыше.

Дьелене повернулась к Андрею и окинула внимательным взглядом его лицо, как бы стараясь запомнить каждую черточку. В глазах Лаврова отразилось недоумение. Заметив это, шаманка улыбнулась и тихо произнесла:

– Хочу оставить в памяти образ своего последнего мужчины…

– Как последнего? Почему? – Лавров не на шутку встревожился.

– Нет, нет, ты тут ни при чем… – Женщина тихо рассмеялась. – Просто когда я у костра разговаривала с духами, они мне сказали: «Делай все, как задумала. Но этот мужчина у тебя – последний. Если нарушишь запрет, тебя ждет большая беда».

– Да что ж за безобразие-то?! – Андрей искренне огорчился. – Ну, блин, и порядочки в мире духов!..

– Ничего страшного… – Дьелене решительно махнула рукой. – Взамен я все равно получила большее. Духи мне пообещали, что, если я не стану своевольничать и не нарушу этого табу, с моими сыновьями никогда ничего не случится. Разве это не подарок судьбы? Ну, что ж… Наверное, давай прощаться…

– Давай… – Лавров быстро коснулся своими губами ее губ и поднялся.

После пережитого ему даже не верилось, что он снова стал прежним – сильным, выносливым, живучим. Его мышцы, казалось, сами просили нагрузки. Теперь хотелось идти – нет, бежать! – куда-то очень-очень далеко, непрерывно ощущая молодую, неисчерпаемую энергию и мощь своего тела. А еще больше хотелось птицей взлететь над землей и высоко в небе кружить вместе с парой беркутов, которые лениво парили в восходящих потоках нагретого воздуха…

Дьелене проводила Андрея до калитки и, впустив во двор набегавшихся собак, вышла следом за ним. Невдалеке от двора стояла машина, в которой, выжидающе глядя на Лаврова, сидели Дёмин и шофер. Увидев, что недавний тяжело больной шагает пружинисто и легко, академик нетерпеливо выскочил из кабины.

– Неужели здоров?! – восхищенно раскинув руки, вопросил он. – Господи! Как же здорово! Ленусь, низкий мой тебе поклон!

Пётр Михайлович подошел к шаманке и, поклонившись, поцеловал ей руки.

– Да ну, что уж вы! – засмущалась та. – Вы меня и так вон как отблагодарили. Теперь я с этими лошадками буду чувствовать себя чуть ли не королевой.

– Лен, а ты недавно упомянула про какое-то видение, что ли? Ты в нём и вправду видела Андрея? – явно сгорая от любопытства, спросил академик.

Дьелене кивнула.

– Да, в одном из моих снов из молодого мужчины, опутанного черной паутиной с ног до головы, огромный черный паук высасывал кровь. Лица этого человека я не рассмотрела, но когда увидела Андрея, то поняла, что это он и есть.

…Когда машина помчалась по пыльной дороге, Лавров оглянулся и долго не отрываясь глядел на женщину, машущую им вслед рукой.

– Петр Михайлович, а вот вы Дьелене назвали Леной. Это, так сказать, интерпретация алтайского имени на русский лад? – неожиданно спросил он.

– Хм… – академик снисходительно улыбнулся. – Нет, Андрей, все совсем наоборот. Дьелене – это алтайская интерпретация имени Елена. А, скажем, Темекей – это…

– Скорее всего, Тимофей? – догадался Лавров. – А тогда что означает Бануш?

– Ванюша. Мукулаш – Николаша, – неспешно пояснил Пётр Михайлович.

– Ага! Тогда, получается, Нязаро – учитель Дьелене, на самом деле Назар, – Андрей понимающе кивнул.

– А-а-а, Нязаро… – с уважением в голосе протянул шофер. – Да, слышал о таком. Очень сильный был шаман. Очень! Он когда умер, тут такая гроза прошла!.. Все и говорили, что сами горы заплакали, когда его не стало.

Немного помолчав, академик продолжил:

– У алтайцев имена раньше давались самые простые, по названиям того, что их окружало. По-русски они звучали бы примерно так – Камень, Лось, Кедр, Синичка… Кстати, им и сейчас при рождении даются, как бы это назвать, их «настоящие», сокровенные имена. А вот в паспорте они пишутся интерпретированными на местный лад русскими именами. Поэтому на самом деле Темекея звали Конь, Бануша – Оленёк… Жаль, псевдо-Мукулаша я вовремя не раскусил – надо было бы спросить его сокровенное имя. Это моя грубейшая ошибка, особенно если учесть, что ты предупреждал о своих сомнениях. Так что, Андрей, прости старого зануду…

– О чем вы?! Петр Михайлович, это мне надо было бы уши оборвать вместе с головой! – Лавров сокрушенно вздохнул. – Вы – ученый, вы обеспечивали свою, научную часть работы экспедиции. А вот я-то действительно прошляпил. И очень здорово прошляпил. Я не имел никакого морального права строить свои окончательные выводы о том или ином человеке, нанятом со стороны, на одних лишь ваших впечатлениях. Вас он мог обмануть. Я обмануться не имел никакого права. И цена моей ошибки – две человеческие жизни. Надеюсь, настоящий Мукулаш останется в живых.

– Ладно, будем считать, что ошиблись оба, пусть и каждый по-своему… – Дёмин развел руками. – Кстати, ты уж хоть расскажи о своих приключениях. А то, пока болел, как-то даже неудобно было лезть в душу с расспросами. Где ж ты догнал этого… Как его? Чжу Бао Ху, что ль?

– У какой-то горы с плоской, как стол, вершиной. На ней мы и схватились не на жизнь, а на смерть…

Андрей неспешно рассказывал о своей погоне за Мукулашем, о том, как удалось выбраться из западни и вступить в рукопашную схватку.

– Это ты правильно сделал, что попросил Уч-Сумера о помощи, – согласился Пётр Михайлович. – Измотанному, усталому победить хорошо подготовленного врага не очень просто. А этот лазутчик, я так понял, подготовлен был по высшему классу… Как ни верти, а хотя бы морально ты чувствовал себя не одиноким.