— Тише, Бабенко, тише! — приказал Соколов, когда впереди между деревьями стало виднеться серое осеннее небо.

Афанасьев ухватился за край люка и тоже стал смотреть вперед. На малых оборотах танк выехал на опушку и остановился под раскидистыми еловыми лапами. Впереди виднелась дорога, уходившая вниз. Она сворачивала к небольшой деревеньке домов в тридцать. Метров за триста до деревни дорога была перекрыта рогатинами с колючей проволокой. Сбоку виднелся ДЗОТ, из амбразуры которого торчал ствол пулемета. В деревне стояли несколько немецких бронетранспортеров. На противоположном конце пять танков Т-III.

Пять мотоциклов с колясками подъезжали к заграждению из колючей проволоки. Солдаты на дороге приветственно махали руками, оттаскивая заграждение и пропуская мотоциклы.

— Ну, вот и все, лейтенант, — обреченно пробормотал Афанасьев за спиной Соколова, глядя, как мотоциклы подъезжают к большому деревянному дому на деревенской площади. Наверное, бывшее правление колхоза или клуб. — Ушли наши снаряды. Теперь только педаль газа до пола, или что там у вас нажимают, и вперед. Успеем или не успеем. Взорвать к чертовой матери все, что можно, и трава потом не расти.

— Нет, даже доехать не успеем, — возразил Соколов. — Подобьют еще на подходе. Вон еще два танка под березами.

— И что делать? — Мрачный Афанасьев опустился на броню и стал, потирая раненую ногу, ослаблять ремень, которым он перетягивал ногу выше раны. — Возвращаться с извинениями, мол, не осилили? Или вон в кусты пойти и застрелиться?

— Нет, я думаю, стреляться еще рано, — покачал Соколов головой и позвал, прижимая к горлу ларингофоны: — Омаев, давай с аптечкой наверх. Надо капитана перевязать. — Бабенко, сдайте назад на два метра. Еще немного. Стоп! Так нормально, а то вдруг снизу в бинокль разглядят.

Ели каждый на своем месте, только Соколов и Афанаьсев расположились рядом на башне. Ножами поддевали кусочки мяса из консервной банки. Капитан жевал с каким-то ожесточением и смотрел в пространство. Наверное, перебирал в голове вариант за вариантом возможных действий.

— Рано или поздно снаряды отсюда увезут, чтобы переправить в Германию на военный завод, где есть лаборатория, — заговорил он, наконец. — А повезут не на мотоциклах, а в составе большой колонны. Скорее всего, дальше снаряды разделят. Возможно, один повезут по суше, второй воздухом. И не на транспортнике, а на истребителе или бомбардировщике под хорошим конвоем.

— Надо придумать что-то, пока снаряды здесь, в Захарьино, — поддержал его Алексей.

— Сейчас подхарчимся, и я пойду в деревню, — вдруг заявил Афанасьев. Легенду по дороге придумаю. Документы у меня более-менее чистые. Простую проверку выдержат. Да и недолго проверяться, не на медосмотр иду.

— Что вы задумали, товарищ капитан? — Соколов даже перестал жевать.

— Попытаться пройти в деревню, используя форму и документы. А там попробовать уничтожить снаряды. Другого выхода я не вижу. Твоя задача, лейтенант, дождаться взрыва, вернуться и доложить, что снаряды уничтожены.

— А если нет? — зло спросил Алексей. — А если взрыв будет, а снаряды не уничтожены? Тогда как? И как я об этом узнаю?

— А я откуда знаю! — заорал Афанасьев.

— Что за крик, а драки нет? — в люке появилась голова Логунова.

— Чего тебе, сержант? — Афанасьев хмуро поглядел на танкиста и снова принялся есть, запихивая в рот куски тушенки и откусывая от темного ломтя хлеба.

— Разрешите обратиться к младшему лейтенанту Соколову, товарищ капитан, — на всякий случай осторожно спросил Логунов, как и положено по уставу. Не дождавшись реакции старшего по званию, он доложил: — Экипаж накормлен, командир, танк исправен, боекомплект почти полный. Разрешите предложение?

— Дозор послать? — спросил Соколов.

— Так точно. Беситься из-за того, что немцы нас опередили, смысла нет, а вот разведку провести, за деревенькой понаблюдать, осмотреться на местности всегда полезно. Может, что и придумается.

— Все правильно, Василий Иванович, — согласился Алексей. — Это я и собирался сделать. А насчет беситься… Ты тоже пойми… Капитан еще когда должен был добыть эти снаряды! Он группу потерял, он здесь почти втерся в доверие к фашистам, вышел к цели и снова упустил, снова потери. А мы сколько потеряли за время рейда из-за тех же снарядов. А они вон, в деревне. Вон в том домике. Близок локоток, да не укусишь.

— А меня тут как будто и нет? — усмехнулся Афанасьев, выскребая из банки остатки тушенки. — Ладно, делом займемся. Потери, говоришь? Так вот чтобы не напрасными они были, надо нам дело до конца довести. И времени у нас с вами, танкисты, до утра. Есть шанс, что сегодня наши снаряды отсюда не увезут, а уж на завтра надежды никакой. Понятно? Давайте предложения у кого какие есть. Вы сейчас не просто танковый экипаж, вы все теперь со мной разведчики. А у нас закон простой. Каждый высказывает свое мнение, а решение принимает командир.

— Так мы всегда приказы своего командира выполняем, — многозначительно кивнул на Соколова сержант.

Афанасьев перевел взгляд с одного танкиста на другого и кивнул. Каждый высказал свою точку зрения. Экипаж считает командиром своего лейтенанта, а Афанасьев так, прикомандированный, консультант, так сказать. Все правильно, на то она и армия. Командиров назначает начальство. И он сейчас у танкистов один, независимо от сложившейся ситуации.

— Ну, командуй, Соколов, — сказал капитан.

— Всем к машине, — приказал Алексей и выбрался из башни первым.

Экипаж построился возле лобовой брони танка. Капитан встал рядом с Соколовым, опираясь на подобранную тут же суковатую палку.

— Товарищи, — начал Алексей, но Афанасьев еле заметно ткнул его кулаком в спину. Соколов понял его и исправился: — Ребята, в какую ситуацию мы все попали, вы знаете, добавить больше нечего, кроме того, что вернуться, не попытавшись вернуть снаряды, мы не имеем права. Приказ, с которым нас сюда послали, звучит однозначно: найти утерянные снаряды от гвардейских реактивных минометов и уничтожить их. Нам нужно осмотреться, изучить обстановку, а потом подумать, что мы можем в этой ситуации предпринять. Механику-водителю от танка отлучаться категорически запрещено, и это правильно. Поэтому, Семен Михайлович, вам оставаться с машиной и охранять ее. Возьмите ППШ из танка и все гранаты. Мы в любом случае не уйдем настолько далеко, чтобы не услышать выстрелов и не прийти на помощь.

— Есть, — ответил Бабенко и не по-военному закивал головой.

— Дальше, — продолжил Соколов. — Делимся на две пары. Логунов, Бочкин и Омаев со мной. Василий Иванович, вы с Колей идете по опушке направо и пытаетесь присмотреться к деревне с этой стороны. Может, какие-то подходы наметите, патрули заметите, скрытые огневые точки, пулеметные гнезда. Главное, понять, каким образом можно пробраться в Захарьино, напасть на этот дом, в котором сложили снаряды, и уничтожить их на месте. Лучше бы забрать с собой, но, думаю, такой возможности нам немцы не дадут. Мы с Омаевым пойдем влево, осмотрим местность со стороны оврагов. А вы, товарищ капитан?