– Возможно; но это можно было бы устроить. Почему вы нехотели поехать?

– Я хотела. Хотела!

– У вас были причины, чтобы не ехать?

– Я уже сказала вам: работа…

– Вы так сильно любите работу?

– Люблю? Нет. – Она удивилась. – Но это нужная работа. Этидети относятся к категории, на которую раньше не обращали внимания. Я полагаю,что приношу пользу.

Она говорила с такой настойчивой серьезностью, что этопоказалось ему странным.

– Конечно, это полезное дело. Я нисколько не сомневаюсь.

– Здесь была полная разруха, я приложила много сил, чтобыпоставить предприятие на ноги.

– Вы хороший руководитель, я это вижу. Вы – личность, выумеете управлять людьми. Да, я уверен, что вы делаете нужное и полезное дело.Вас это развлекает?

– Развлекает? – Она уставилась на него.

– Это не иностранное слово. Работать может быть весело –если вы любите их.

– Кого?

– Детей.

Она медленно и печально сказала:

– Нет, я их не люблю – так, как вы говорите. Хотелось бы, нотогда…

– Тогда это будет радость, а не долг, так вы чувствуете? Авам нужен долг.

– Почему вы так считаете?

– Потому что это написано у вас на лице. Интересно, зачемэто вам?

Он встал и беспокойно заходил по комнате.

– Что вы делали всю вашу жизнь? Это ужасно мешает, ужаснонеобычно знать вас так хорошо и не знать ничего.

Это… душераздирающее ощущение. Не знаю, как начать.

Его страдание было таким неподдельным, что она молчасмотрела на него, выжидая.

– Я кажусь вам безумным. Вы не понимаете. С чего бы? Но яприехал в эту страну, чтобы увидеть вас.

– Привезти мне вещи Ширли?

Он нетерпеливо отмахнулся.

– Ну да, я думал, что это все. Выполнить то, на что уРичарда не было сил. Но я и не догадывался, что это будете вы.

Он подался к ней всем телом через стол.

– Послушайте, Лаура, вам все равно пришлось бы узнать, такузнайте сейчас. Много лет назад, еще до того, как я приступил к своей миссии,мне были три видения.

В роду моего отца бывали и ясновидцы, видимо, это передалосьи мне. Я увидел три сцены так же ясно, как теперь вижу вас. Я видел большойстол и за столом человека с тяжелой челюстью. Я видел окно с видом назаснеженные сосны и круглое розовое лицо с совиными глазами.

Со временем я встретил этих людей и участвовал в этихсценах. Человек за письменным столом оказался мультимиллионером, которыйфинансировал мою миссионерскую поездку. Позднее я лежал в санатории и смотрелчерез окно на заснеженные сосны, а врач с круглым розовым лицом говорил, чтомоя жизнь и миссия закончена.

Третьей, кого я видел, были вы. Вы, Лаура, вы. Я узнал вас,как только увидел. Вы были моложе, чем сейчас, но с той же грустью в глазах, стаким же трагическим выражением на лице. Я не различил обстановку отчетливо,только на заднем плане неясные очертания церкви, а потом языки пламени.

– Пламя? – Она вздрогнула.

– Да. Вам пришлось пережить пожар?

– Однажды. Еще в детстве. Но церковь? Какая церковь –католическая, с Мадонной в голубом плаще?

– Ничего столь определенного не было. Ни красок, ни света.Холодно, все серое – да, и купель. Вы стояли возле купели.

Он увидел, как краски схлынули с ее лица. Она сжала виски.

– Это что-то означает для вас, Лаура? Что?

– «Ширли Маргарет Эвелин, во имя Отца и Сына и СвятогоДуха…» Голос ее прервался. – Крещение Ширли. Я представляла крестную мать. Ядержала ее и хотела уронить на камни! Чтобы она умерла! Я хотела, чтобы онаумерла. И вот… она умерла…

Она закрыла лицо руками.

– Лаура, дорогая, я понимаю – о, я понимаю. Но огонь? Онтоже что-то означает?

– Я молилась. Да, молилась. Поставила свечку за исполнениежелания. А знаете, какое у меня было желание?

Чтобы Ширли умерла. И вот…

– Стоп. Не надо повторять, Лаура. Огонь – что случилось?

– В ту же ночь я проснулась. Почувствовала дым. Дом горел. Яподумала, что это ответ на мою молитву. А потом я услышала, как плачет ребенок,и вдруг все переменилось. Единственное, чего я хотела, – это спасти ее. И яспасла. На ней не было ни единой царапины. Я положила ее на траву. И ушло все –ревность, желание быть первой, – все ушло, осталась только любовь, я ужаснолюбила ее. С тех пор любила всю жизнь.

– Дорогая, о, дорогая моя.

Он опять наклонился к ней через стол.

– Вы понимаете, что мой приезд…

Открылась дверь, вошла мисс Харрисон.

– Приехал специалист, мистер Брэгг. Он в палате А испрашивает вас.

Лаура встала.

– Я сейчас приду. – Мисс Харрисон выскользнула, а Лаураторопливо сказала:

– Извините. Я должна идти.

Если вы сможете передать мне вещи Ширли…

– Я бы предпочел поужинать с вами в моем отеле. Это«Виндзор», возле станции Черинг-Кросс. Вы можете сегодня вечером?

– Боюсь, сегодня не смогу.

– Тогда завтра.

– Мне трудно выходить по вечерам…

– У вас не будет дежурства. Я справлялся.

– Но у меня другие дела… встреча…

– Нет. Вы просто боитесь.

– Ну хорошо, я боюсь.

– Меня?

– Да, полагаю, вас.

– Почему? Думаете, что я сумасшедший?

– Нет. Вы не сумасшедший.

– Но вы все-таки боитесь. Почему?

– Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Я не хочу нарушать…свой образ жизни. О, я сама не знаю, что говорю. И мне нужно идти.

– Но вы поужинаете со мной? Когда? Завтра? Послезавтра? Доэтого я не уеду из Лондона.