А мы должны спасти город, княжество, людей.

Мы должны идти на юг. Туда, где не достанет цунами, предсказанное Мокошью.

— Ратмир, придётся покинуть город и вести людей на юг.

Он удивлённо посмотрел на меня, нахмурился:

— Что ты такое говоришь?

— Движение тектонических плит, — неуверенно ответила я, — создаст давление, от него возникнет землетрясение и, как следствие, цунами, которое затопит побережье на многие вёрсты...

Хрен его знает, как оно будет, но такое объяснение самое правдоподобное, если вспомнить школьную географию. Но Ратмир ничего не понял и сообщил мне об этом. Я сказала:

— Просто поверь. Мокошь доверила мне спасти твой народ. Если мы не уйдём на юг, далеко-далеко от побережья — мы умрём все.

Князь ничего не ответил, только обвёл взглядом нутро дирижабля. Коснулся пальцами зажившего шва на затылке, вздохнул. Потом медленно произнёс:

— Я верю тебе, Руда. Верю. Мы пойдём на юг.

Замысел Мокоши я поняла, только когда мы приземлились. Иреанка хотела, чтобы мы пустили пыль в глаза простому люду, а может и показались бы самими богами. Сверкающий на зимнем солнце дирижабль мягко сел на снег прямо перед воротами города. Мы вышли из него рука об руку — Ратмир, мой светлый князь, прямой и статный, высокий и широкоплечий, и я, княжья травница, почти княгиня, в своих ста одёжках. Но нос я вздёрнула повыше, чтобы не дай космические силы горожане не подумали, что я прислужница, ведьма. Я не ведьма! Я обласканная Мокошью будущая княгиня. У меня даже её подарок есть, который я никому не покажу, даже Ратмиру.

Ворота перед нами распахнулись сами собой. Дружинники, мастеровые, бабы в кокошниках, а особенно детишки стояли и смотрели во все глаза на «серебристую птицу». Некоторые даже рты поразевали! За нами из чрева дирижабля вышли Резвый с Аселью, выскочил Буран, который принялся кататься по снегу, чихая и отфыркиваясь. Вслед за псом выскользнул ошалевший от снега кот и выдал тираду:

— Я не думал, что здесь так холодно! Я бы лучше остался в саду большой бабы!

Для всех, кроме меня, его сообщение прозвучало громким всполошённым мявом, и люди напугались. Даже стража подняла оружие! Князь оглянулся на кота и тихо спросил у меня:

— Зачем нам этот зверь?

— Он будет мышей ловить, — так же тихо усмехнулась я.

— Посмотрим, — пробурчал он и положил руку поверх моей, лежавшей на сгибе его локтя: — Пойдём, рудая моя, готовиться к свадьбе.

— А как же твои невесты? — не удержалась я от иронии. Ратмир мотнул головой:

— Что мне до них! Я свою княгиню уже нашёл! Пусть собираются в обратный путь.

— Надо им сказать про цунами! Всем надо уходить.

— Скажу. И людям объявлю сегодня же. Подготовиться к долгой дороге — это не в соседнее княжество съездить.

Мы вступили в город, миновав ворота. Я оглянулась. Дирижабль дрогнул, бесшумно поднялся над снегом, а потом взмыл в небо, удаляясь за Борей. С грустной улыбкой я проводила его взглядом. Прощай, Мокошь! Надеюсь, ты покинешь свой рай до начала катастрофы...

Люди кланялись князю с опаской. По привычке, скорее. Настроение их мне не очень понравилось. Перешёптывались за спиной, толкали друг дружку в бок, качали головой. Ратмира не было почти месяц, что тут случилось за это время — я даже представить боюсь. А ведь ему надо как-то убедить народ следовать за нами в неизвестность, в другие земли! Нет, сейчас я думать об этом не стану. Сейчас я хочу увидеть Мыську с Отрадой, поговорить с Забавой, хочу свадьбу! И есть! И чуть-чуть прилечь.

На парадном крыльце терема нас ждал Добрыня. Из-за плеча его выглядывала встревоженная княжна Любава. Оделась она, видимо, впопыхах, потому что нянюшка, ворча, поправляла на её плечах соболиную шубу. Любава без единой извилины в головушке, которую прятали до возможной свадьбы в светлице да под платками, — и Добрыня, брат князя? Вместе на крыльце? Есть в этом какой-то нонсенс, да мне пока не понятно, какой именно.

А вот Ратмир смекнул сразу. Он глянул на меня и улыбнулся, потом спокойно стал подниматься по ступеням длинной парадной лестницы. Добрыня изобразил на лице усмешку и задрал подбородок, чтобы стало ясно, кто тут теперь хозяин. А-а-а, вот оно что! Держу пари: пока Мокошь лечила Ратмира, кто-то объявил себя светлым князем Златограда, женился на Любаве, чтобы заполучить поддержку обийских восьми сотен воинов и выход к морю!

— С-сука, — прошипела я совсем неслышно. Ратмир похлопал по моей руке успокаивающе, а сам поднялся на последнюю ступеньку, вынудив брата потесниться:

— Ну, здрав буди, Добрыня Велимирович! Что же, как дела в княжестве шли, покамест я в Ирей летал?

— В Ирей? — пробормотал Добрыня, словно смутившись. А Ратмир глянул ему за плечо:

— Вижу, и невестушку себе подобрал! Хвалю, братушка, хвалю! Лепа, пригожа, ладна! А и Обийск за нею, сила ратная да морской путь!

Добрыня, видимо, уже опомнился, потому что перешёл в наступление:

— Да и ты, братушка, времени зря не терял! Сношал свою девку-травницу, на травке Ирея валялся да пирожки едал! Что ж не остался там, Ратко? Чай там хорошо!

— Тебя, недалёкого, спасать вернулся. А ты место моё занял. Добрыня, негоже так, ой негоже.

Ратмир плечом отодвинул брата и прошёл в терем. А я выдохнула. Только сейчас поняла, что не дышала всё это время. Мой князь крутой, круче крутых яиц! А Добрыне так и надо

— выбрал себе бесплодную жену, наследника будет долго ждать!

Мы поднялись прямиком в светлицу Ратмира, и там я наконец сбросила тулуп и все остальные одёжки до платья. Повалилась на кровать, распластавшись по меху покрывала безвольной морской звездой. Рядом вспрыгнул просочившийся вслед за нами кот, замяукал жалобно:

— Ты обещала мне мышей, человек! Где мои мыши? Я хочу мышей!

— Да ты капризуля, оказывается, — удивилась я, погладив его по круглой голове между ушей. — Иди на кухню, в кладовую, притаись до ночи и получишь мышей!

— Как это? Мне их принесут?

Я не выдержала и рассмеялась. Ратмир удивлённо смотрел на меня, не понимая, отчего такое веселье. Я объяснила сквозь смех:

— Кот нам попался воистину княжеского рода! Ждёт, что ему мышек принесут на подносе! Кот, тебе придётся их ловить!

— Ловить? — он показался мне напуганным и даже где-то оскорблённым. Выгнув спину, закашлялся и отрыгнул на соболей комочек шерсти, а потом сказал гордо: — Я не знаю, как это — ловить мышей. Я никогда не ловил мышей и вряд ли стану это делать!

— Тебе придётся, — жёстко сказала я и спихнула его с кровати, потом брезгливо смахнула безоар на пол. — Тоже мне, нахлебничек!

— Я домашний, я глубоко домашний кот! Я не уме-ею! Меня нужно холить и лелеять! — мяукал полосатый паразит, ходя вокруг кровати и примериваясь снова вскочить на неё. В светлицу вошёл Буран и без слов взял кота за шкирку, унёс куда-то. Я понадеялась, что всё же вниз, на кухню, и сказала Ратмиру: