Мэнсон вытянул руки, наслаждаясь игрой света на коже.

– Их нет, Уэйн. Система запуска «Титана» полностью автономна. Не волнуйся, на обратный отсчет потребуется три часа, так что у нас еще много времени. Можем поговорить о нашем великом приключении, вспомнить все, что мы пытались сделать…

– Господин Мэнсон! – Уэйн хотел протиснуться мимо Пако, однако юноша его оттолкнул. Уэйн показал на радостные события, разворачивающиеся в центре Вегаса, – Штайнер и Анна Саммерс шли под руку сквозь толпу солдат, женщины в белых костюмах одобрительно свистели Макнэру, который передвигался с помощью Пепсодента, хромая на перевязанную ногу. Не обошлось и без Хайнца, Джи-эма и Ксерокс – немного опоздав, они вылезли из паровой машины, будто семейство медведей с маленьким медвежонком, все одетые в огромные меховые шубы. – Господин президент, нам надо уходить, сэр, и предупредить остальных. Мы успеем.

– Успокойся, мальчик мой. – Мэнсон с буддийским спокойствием скрестил руки на животе. – Мне не нравится твоя паника. Вспомни, где мы, и обратись к качествам древних римлян – чувству собственного достоинства, стоицизму перед лицом смерти. Мы знали, что однажды чума настигнет нас, сыграем же свою роль в операции по зачистке. Можешь гордиться собой, Уэйн, ты настоящий американец…

– Никакой я не американец! – хрипло крикнул Уэйн, схватившись за спинку металлического стула. – И никогда им не был!

– Уэйн, ты что? – Мэнсон был искренне удивлен. – Только посмотри, чего мы достигли…

– Это все иллюзия, господин Мэнсон! Мечты, которые умерли сто лет назад! Знаете, чего мы добились? Создали самого большого Микки Мауса в мире – вот и все! Я не настоящий американец, как и Джи-эм, как и Хайнц с Пепсодентом… – Уэйн вздрогнул и покачал головой, жалея об утерянных годах. – Если у меня спросят, кто я такой, то я скорее отвечу: «Ich bin ein Berliner».

Улыбка Мэнсона стала напряженной, проницательные глаза на мясистом лице резко сосредоточились.

– Берлинец, Уэйн? Я думал, ты из Дублина.

– Почетный берлинец. – Уэйн уверенно кивнул, соглашаясь с собственным вердиктом. Он наклонился вперед и остановил колесо рулетки. – Да, я берлинец, только особенный. Меня тоже надо было запереть в Шпандау вместе с вами…

Мэнсон привстал, взглядом ища Пако. Указал на замершую рулетку и начал внимательно разглядывать свой торс. Кожа беспокойно мерцала под спутанным покровом из неподвижных городов. Мэнсон чесался, светящаяся карта сводила его с ума. На мертвенно-бледной коже уже выступили капельки крови. На правом плече кровоточил Милуоки, Чаттануга размазалась красным пятном по шее, Каламазу и Саут-Бенд покрылись сыпью в подмышках, Буффало дергался в окровавленном пупке.

– Пако! Запускай колесо!

Уэйн незаметно ухватил свой металлический стул. Мэнсон наклонился вперед, чтобы привести в движение тяжелую рулетку. Мексиканец топтался рядом, не зная, как помочь хозяину, и в этот момент Уэйн обрушил ножки стула на голову Пако. Пистолет упал на пол, в путаницу телевизионных проводов. Уэйн отбросил стул в сторону и побежал к выходу. Пока он копался с изощренными замками, сзади послышался залп выстрелов. Пули застряли в стене, обдав его брызгами пластика. Мексиканец настиг Уэйна, и они сцепились. На правой щеке у Пако был кровавый след от ножки стула. От удара в шею Уэйн повалился на пол, и перед глазами замелькали искры светлячков и клоунские танцы обезумевшей Америки.

Он стоял на коленях у запертых дверей Военного зала, левая рука была пристегнута наручниками к ногам бронзовой статуи теннисиста. Колесо рулетки потемнело, и единственным источником света остались телевизионные мониторы и карта-экран над столом. Пако с пистолетом в руке охранял Мэнсона, склонившегося над пультом управления боевых вертолетов. На голое тело он накинул камуфляжную куртку Пако.

На мониторе виднелся «Титан» на поляне среди джунглей. Вокруг ракеты клубился пар, носовой конус оплетали прерыватели контакта. В темноте Уэйн попытался отыскать эталонные часы. Оставалось чуть больше двух часов до короткого полета «Титана» в стратосферу, после чего он развернется на сто восемьдесят градусов и спалит дотла старую азартную столицу с таким размахом, который основавшие ее бандиты не могли и представить.

Пальцы Мэнсона сновали над переключателями с проворством хирурга, настраивающего оборудование в реанимации. Тревога прошла, и теперь он был спокоен. Мэнсон внимательно наблюдал за вторжением солдат, радуясь, что они нашли себе занятие – обчистить все бары и казино.

Лопасти вертолета вдруг ожили и закрутились, будто молитвенный барабан зловещей религиозной машины. Сбитые с толку чужаки замерли в дверях разграбленных магазинов, внимая голосу Мэнсона – едва различимый в пределах Военного зала, он гремел над городом и крышей спортивного павильона. Солдаты и наемники остановились, глядя в небо: из лазерного изображения Чарльза Мэнсона появился пугающий снаряд.

– …Вегас… теперь зона эпидемии… срочные меры по охране здоровья… зачистка… не покидать… санитарный кордон… два часа…

Слова продолжили грохотать, выдвигая слушателям ультиматум. Группа офицеров вышла из «Золотого самородка», подбрасывая в ладонях серебряные доллары, и изумленно уставилась в небо; монеты со звоном посыпались на землю. Штайнер бежал по улице Фримонт, показывая всем садиться обратно по машинам, а сам завел Анну и хромающего Макнэра в фойе отеля «Минт».

Шум вертолетов, взлетающих с отелей «Сэндс» и «Парадиз», заглушал слова Мэнсона. Когда он опустил микрофон, Уэйн стал дергать руками, пытаясь сдвинуть с места бронзовые лодыжки теннисиста. Судя по изображениям на экранах, вертолеты приближались, с гулом пролетая над бульваром Лас-Вегас так низко, что едва не касались посадочными лыжами крыш казино. Взбалтывая воздух лопастями, вертолеты двигались плотным тандемом и стреляли из пулеметов по беззащитным машинам. Джипы и вездеходы оседали на пробитых шинах, из радиаторов валил пар, лобовые стекла взрывались облаком осколков. Вспыхивали топливные баки, бензин разливался по дороге. Солдаты бросились врассыпную, ища укрытия под навесами отелей и отстреливаясь из пистолетов и карабинов.

Вертолеты зависли над центром Фримонт-стрит, всего в паре метров от башен танков; прицелы были наведены на самолет-разведчик. Пулеметы быстро расправились с хрупким летательным аппаратом; пламя пожирало крылья и корпус, словно спичечный домик. Насытившись удачной атакой, вертолеты взмыли в небо, чтобы сделать широкий круг над городом и приступить к очередному нападению на уязвимые транспортные средства.

В следующие пятнадцать минут раздавались одиночные выстрелы: кружа над Вегасом, боевые машины выбирали в качестве цели то отдельно стоящие джипы, то слепо катящиеся по центральным улицам танки. Мэнсон сидел за пультом управления и с помощью камер в кабинах вертолетов наблюдал за уничтожением экспедиций из Малибу и Финикса, время от времени отвлекаясь, чтобы проверить, нормально ли проходит долгая самоподготовка «Титана». Устроившись на краешке кресла, он щелкал кнопками с увлеченным видом игрока в пинбол. Похоже, Мэнсон не обращал внимания ни на Пако с Уэйном, ни на сам Военный зал. После долгого пути он наконец вновь стал молодым. Мыслями он был не в Лас-Вегасе, а направлялся домой в Шпандау. Малолетний преступник на занятиях трудовой терапией, играющий в замысловатую видеоигру с боевыми вертолетами – вот бы использовать все бесплатные подходы в мире, пока сам этот мир не уничтожила межконтинентальная баллистическая ракета.