– Приятно это слышать. А что относительно этих двоих? – В голосе Романа Александровича промелькнули официальные нотки. – Вы знакомы? Что вас связывает? Где они сейчас?

– Честно говоря, пока затрудняюсь ответить на все эти вопросы.

– Не знаешь или не хочешь говорить?

– Тут всё очень не просто… – Я потеребил пальцем неудобный аппарат, который успел сильно разогреться и пластмасса немного обжигала щёку. – В общем, обещаю всё рассказать через несколько дней.

– Что же, договорились. Но, знаешь – очень странно. Эта твоя компания уж очень смахивает на тех, кого нет в живых. Я, конечно, не знаю – что там у вас за дела, но мне это совсем не нравится. Тем более из-за того резонанса, что получило это дело.

– Поверьте, я тоже от всего этого не в восторге. В любом случае, спасибо вам за то, что выслушали и обещали помочь.

– Не за что. Но, знаешь, если бы ты сказал немного больше, то я смог бы это сделать с большим успехом.

– Я понимаю, но – как есть. Ещё раз прошу вас связаться с родителями и сказать, что со мной всё в порядке и мы вскоре увидимся.

– Обязательно. Точно больше ничего не хочешь мне сказать? По-дружески.

– Извините, но нет.

– Хорошо. Ты ещё будешь звонить?

– Не знаю, но надеюсь, что уже по итогам всего.

– Ладно. Держись, а я постараюсь что-нибудь придумать. Очень рад, что с тобой всё в порядке. Поверь, я тоже беспокоился.

– Я понимаю. Ещё раз спасибо. До свидания.

Сбросив вызов, я вытащил из телефона аккумулятор и SIM-карту, подошёл к окну, открыл форточку и выбросил всё это хозяйство подальше на улицу. Не знаю – хватило ли времени, чтобы засечь моё точное местонахождение, но если аппарат останется при мне, это обязательно произойдёт. А при всём хорошем отношении Романа Александровича я не без оснований думал, что это может мне сейчас лишь помешать. Конечно, как человек старой закалки, он вряд ли адекватно воспримет правду, как она есть, а значит, и не сможет правильно помочь. Услышав такое, даже наоборот – заботливо упечёт меня в какой-нибудь реабилитационный центр, специализирующийся на проблемах с головой. В общем, хорошо, что мы поговорили и все в курсе, что со мной всё в порядке, – и на том спасибо.

– С кем ты разговаривал? – спросила, входя в комнату и присаживаясь на кровать, Людмила.

– Это мой хороший знакомый из органов. Просто хотел сказать, что со мной всё в порядке.

– О помощи не просил?

– Нет, воздержался.

– Ну и хорошо, а то, знаешь, у меня такое впечатление, что отчим Наташи стоит, так сказать, по другую сторону баррикад, и вряд ли у них получится какая-то согласованность.

– Согласен с тобой. Нет, они никак не должны помешать друг другу.

– Вот и ладно. А ещё, знаешь, я хотела у тебя спросить… – Людмила неожиданно замялась и даже немного покраснела. – Когда всё это закончится удачно, мы сможем продолжить наши отношения?

– Ну, конечно. Думаю, подобные вещи очень даже сближают, – энергично кивнул я.

– Да, согласна. Но я имею в виду нечто большее, чем просто дружба. Ты понимаешь?

– Ты говоришь слишком прямо – сложно не понять.

– Думаю, если я поделилась с тобой мыслями о суициде, то уж о любви тем более могу говорить открыто, – Люда заулыбалась и опустила голову.

– Хорошее это дело. Но давай сейчас всё-таки больше думать о делах, иначе твоё предыдущее желание вполне может сбыться тогда, когда ты раздумала.

– Наверное, ты прав. Просто мне хотелось, чтобы ты знал.

Я наклонился и обнял девушку, услышав мелодичный звонок.

– О, это с рецепшена! – воскликнула Людмила и, быстро встав, скрылась в коридоре.

А я подумал – как странно всё складывается. Мог ли о чём-то подобном я подумать раньше? Конечно, нет. Хотя сейчас стоит признать, что наши отношения в школе были скорее странными, чем негативными. В самом деле, Люда меня часто подкалывала и вела себя явно вызывающе, но откровенной злобы не было – скорее своеобразное дружеское заинтересованное участие. Разумеется, тогда это таким вовсе не казалось, но с годами, как и на многое в прошлом, начинаешь смотреть по-другому.

– Он сейчас будет здесь. Постарайся произвести хорошее впечатление, – сказала, появляясь в дверях, Женя. – Я буду рядом и помогу. Главное – не волнуйся. Он мировой мужик и очень любит Наташу.

– Хорошо, думаю, мы поладим, – выдохнул я и закружился на месте в поисках одежды.

– Ах, да – Люда приготовила тебе кое-что в шкафу. Будь добр, примерь, – Женя заулыбалась и показала пальцем, на котором я заметил те же самые следы лака, которые видел при жизни девушки.

– Когда она всё успевает? – пробормотал я, открывая шкаф и разглядывая выбор мужской одежды, которому, наверное, позавидовали бы многие бутики. – Тут всё слишком помпезно. Мне нравится проще.

– Ничего, потерпи для пользы дела. Ты же встречаешься с солидным человеком.

– Да, наверное, ты права.

Поразмышляв, я выбрал белую, замысловато фактурно выделанную рубаху, трусы с одинокой красной нашивкой, бесшовные носки и что-то наподобие брюк, в карман которых бережно переложил из халата камни с Трюфельного холма. Дополнили домашний образ тапочки с изображением моря и яхт.

– А где камень от Бориса?

– Не волнуйся, он в большой комнате, – ответила Женя. – Сейчас он тебе точно не понадобится, как и этот смешной газовый пистолет.

– Хорошо. Ты не могла бы…

Из прихожей донёсся голос Людмилы и приятный мужской баритон.

– Вот и он. Давай, иди! – напутствовала Женя.

Пройдя в коридор, я увидел высокого крепкого мужчину лет сорока пяти, с открытой улыбкой и стрижкой, ассоциирующейся у меня с бандитами девяностых годов. Толстая золотая цепь под чёрной рубашкой с необычно широким воротом почему-то не вызывала обычного для меня неприятия, а большая печатка, видимо, сделанная из червонного золота, как-то логично и без понтов дополняла немного кавказский образ. Человек, как было принято когда-то говорить, выглядел конкретно, однако пронзительный светлый взгляд располагал к себе и никак не ассоциировался с криминалом.

– Виталий. А ты, видимо, Кирилл? – произнёс он, быстро протягивая узкую сухую руку и пожимая мои пальцы.

– Да. Приятно познакомиться, – сказал я, немного отступая и поглядывая на Людмилу.

– Друг Наташи – мой друг. А уж тот, кто печётся о её проблемах, – и подавно. Как же иначе? Где мы можем переговорить?

– Наверное, лучше всего на кухне… – неуверенно произнёс я, и Женя, стоящая теперь за спиной Виталия Александровича, энергично закивала.

Мы прошли туда, и Норд, вскочив, осторожно приблизился к гостю, неуверенно покачивая хвостом.