– Вы понимаете, что чуть не убили нас? – громко воскликнула Людмила, нервно потрясая смотрящимися умилительно сжатыми в кулаки пальцами. – Только права получили, что ли?

– Да нет, я давно за рулём – просто очень спешил. У меня жена в больнице. Вы извините меня, пожалуйста. Что нам теперь, как вы полагаете, делать?

– Ну, уж точно не ждать гаишников по такой погоде! – сказал я, кивая Людмиле: – У нас машина на ходу?

– Сейчас…

Девушка, кажется, начала немного успокаиваться. Она нажала на газ, и джип плавно немного проехал назад.

– Вроде всё в порядке. Хотя вот здесь мигает какая-то лампочка.

– Хорошо. Что с вашим автомобилем?

– Ещё не знаю. Хотите, чтобы я проверил? – Мужчина стёр ладонью с лица воду и забавно фыркнул.

– Да, будьте так любезны. А мы пока переговорим.

Отступив, незадачливый водитель тут же пропал в темноте.

– Что будем делать? – спросил я, неожиданно увидев боковым зрением, что кто-то сидит на заднем сиденье, а Норд отчаянно скребёт лапами и поскуливает.

– Давайте посоветуемся! – сказала Женя и придвинулась ближе.

– Прежде всего, большое спасибо за помощь. Ты нас сегодня действительно только и выручаешь из разных передряг, – чуть улыбнулся я, ловя изумлённый взгляд Людмилы. – Что с Борисом и Верой Павловной?

– О, они в порядке. У брата просто царапина, и, разумеется, они уже направляются к кладбищу, где и будут ждать нас.

– Это утешает. Ладно, а никак нельзя сделать, чтобы моя спутница тоже тебя видела? – спросил я и тут вспомнил о пакете с камнями с Трюфельного холма, которые я вытряс из ботинок и собирал по коридору. – Погоди-ка. Может быть, так выйдет?

Людмила осторожно, как-то странно глядя на меня, взяла небольшой красноватый камешек и в ту же секунду громко изумлённо вскрикнула:

– Я тебя вижу!

– Отлично. Значит, с этим мы разобрались, – удовлетворённо резюмировал я. – Теперь давайте всё-таки обсудим…

В окне снова появился этот мужчина, на этот раз облачившись в дутую куртку с неимоверных размеров капюшоном:

– Помялся немного, но в целом вроде как всё в порядке! Так как будем решать с аварией?

– Давайте так. Всё бывает в жизни. Езжайте к жене, а мы тут как-нибудь разберёмся.

– И это всё?

– Да, проваливай, если, конечно, не ищешь серьёзных неприятностей! – несколько грубо ответила Людмила, и в её пальцах блеснул револьвер.

Мужчина тут же кивнул и снова исчез, а потом мы увидели, как одинокая фара разрезала рядом мрак и что-то вроде «десятки» умчалось вперёд, громко прогудев клаксоном.

Женя улыбнулась, выглядя вполне счастливой:

– Так здорово вырваться из того мрачного места и снова оказаться среди живых!

– А что там всё-таки случилось? – Я повернулся, не выпуская из рук камня, и настороженно посмотрел на новую спутницу.

Конечно, просто замечательно, что она сегодня нас так выручила, однако Борис с Верой Павловной тоже были весьма милыми, пока дело не дошло до настоящего воскрешения. Кто знает, возможно, за предупредительным образом Жени скрывался не менее коварный монстр. И что он может насоветовать? Наверное, только нечто, приближающее его точно к такому же воскрешению. Или всё-таки здесь совсем другая ситуация, раз речь идёт об ожившем и оживившем? Сложные вопросы, и, наверное, тут я буду вынужден целиком полагаться на свои ощущения и мнение Людмилы. В любом случае, каждое предложение стоит оценить и понять, но, разумеется, не сбрасывать со счетов и тот очевидный факт, что без помощи Жени, скорее всего, в следующий раз мы будем мертвы.

– Мы с Наташей, только когда оказались в тени Трюфельного холма, узнали, что с тобой случилось. Собственно, Дмитрий вскоре к нам присоединился, как и Оля, – мы в курсе всего произошедшего. Там все, кто есть, знают очень многое, но даже не разговаривают. А так, конечно, всё получилось до смешного глупо и просто. Когда мы были на равнине перед Трюфельным холмом, что-то изменилось, и нас потянуло к нему. Это было какое-то неудержимое, даже первородное стремление. Знаете, он какой-то вязкий и неприятный, но так хотелось до него дотронуться, сжать в руках, словно тесто, прижаться ближе. Мы именно так и сделали. И Трюфельный холм начал засасывать в себя, словно множество невидимых рук ухватились за тело и тянули вперёд. Постепенно я погрузилась в странную, светящуюся чёрным темноту. Трудно объяснить – как будто откуда-то падает неяркий свет на скомканную глянцевую бумагу, но в то же время это был мрак. Потом всё стало светлеть, и мы оказались позади Трюфельного холма – в его тени. Здесь можно было подумать, что достаточно просто повернуть и можно снова оказаться там, где есть свет и выход в настоящий мир. Но это место сковывало, томило и образовывало нечто вроде мягкого тёмного кокона. Мы были там не одни – я видела некоторых знакомых, даже первую учительницу, и так поняла, что сюда попадают те, кто умер в Тиндо. Но они смотрелись какими-то чёрно-белыми и потерянными, бродящими, как сумасшедшие, кругами, наталкиваясь друг на друга и словно чего-то с нетерпением ожидая. Мне тоже передалось нечто подобное, как будто мы оказались в некоей передней перед дверью, которая ведёт дальше смерти, но наша очередь никак не наступит. Однако, несомненно, мы всё-таки выглядели гораздо лучше остальных – более яркие, что ли, ну, или, во всяком случае, гораздо яснее мыслящие. А те полоски теней, которые пробегали по поверхности кратера, оказывается, вырывались именно отсюда, словно всплески эмоций, желаний и надежд, которые ощутимо убегали, а потом возвращались, чтобы обрести новые штрихи и снова «выстрелить» туда, где их сможет кто-то поймать.

Женя насупилась:

– В общем, странное и очень печальное место. Из него видна только очень похожая на вершину Этны поверхность, и лично я ощутила себя обречённой на бесконечную экскурсию. Странно, но с каждым мгновением нахождения там всё меньше хочется вернуться в привычный мир – возможно, таким образом идёт подготовка к встрече со следующим этапом после смерти, хотя при мне никого и никуда не забирали. В разговорах никакой необходимости не было, и какая-то пелена молчания казалась вполне правильной в таком месте. Ну, словно неуместно громко разговаривать в библиотеке. При этом я словно знала каждого из этих людей очень хорошо. Необычные ощущения. Представляете – встречаете кого-то незнакомого и, начав разговор, неожиданно ярко вспоминаете множество моментов, с ним связанных, словно вы дружили чуть ли не с детских лет. Но в этом нет и ничего доброго. Не знаю даже, как назвать собственные воспоминания без себя? Трудный вопрос, во всяком случае, теперь я ощущаю, как будто вырвалась из жуткого бесконечного кошмара, и мне мерещатся где-то вдали его страшные отголоски. Хотя там всё представляется несколько по-другому.

– И что же случилось, когда я взял камень? – Я приподнял булыжник и покрутил его в пальцах.

– Думаю, это произошло как раз тогда, когда меня что-то неожиданно резко дёрнуло и потащило сквозь кокон. Я знала, что пройти черту тени Трюфельного холма невозможно, но вдруг мне показалось, что в этом нет теперь никаких трудностей. С невероятной скоростью я промчалась через кратер, потом бессвязно мелькали какие-то дома, деревья, вроде бы трасса – наверное, так чувствовал бы себя лётчик, летящий очень низко на сверхзвуковом самолёте. В общем, какие-то отдельные кадры, а всё остальное было неясно размытым. При этом отсутствовало и ощущение какого-то дискомфорта – как будто я просто стояла среди множества больших экранов, на которых транслируется не пойми что. Затем всё мгновенно стало чётким, и я увидела тебя, потом Люду и наступающих Бориса с Верой Павловной. А остальное вы уже знаете.