Эмиль навалился, нажимая предплечьем, и перехватил вторую руку. Я попыталась вырваться, но только сучила ногами.

– Да успокойся ты! – рявкнул он. – Ничего я тебе не сделаю!

В этом весь он: он ничего такого не сделает – только свяжет. Или ударит. Или найдет другой способ помучить меня, не видя в этом предосудительного. Это психология сильного, который на месте слабого никогда не был. Нет, хуже. Эмиль был и действительно не нашел в этом ничего ненормального, так что будь сильнее или смирись. Он не жалел ни себя, ни, тем более, других.

– Я тебе сейчас башку прострелю, – злобно пообещал он и я замерла.

Этого хватило, чтобы Эмиль набросил петлю на запястья и стянул, накручивая веревку вокруг. Он толкнул меня на маты и встал, спокойно отряхивая брюки.

– Сразу бы успокоилась, – сказал он.

Я упала боком и уткнулась лицом в холодную клеенку. Смотреть на него не могу. Даже мало-мальски достойного сопротивления не оказала. Нужно было стрелять, а не грозиться. Если бы выдался шанс переиграть, я бы выстрелила. Честно.

Эмиль достал пистолет из-за ремня и задумчиво выщелкнул обойму. Я испуганно обернулась, стараясь не дышать.

– Хорошо, – удовлетворенно заметил он. – Почти полный. Тебя бы наказать за то, что ты его трогала… С другой стороны, иначе я бы его не получил, – он поднял глаза. – Пожалуй, я тебя прощаю.

Сердце застучало чуть тише и я выдохнула.

Он не будет меня убивать.

Эмиль еще повозился с пистолетом и положил его у противоположной стены. Я в это время уткнулась в связанные руки, радуясь, что у моего мужа хорошее настроение. Он обошел меня и лег на мат рядом, закинув руки за голову, и как ни в чем не бывало, закрыл глаза.

– Ты что спать собираешься? – с надрывом спросила я.

– Хочешь кляп в рот?

Я поняла намек и замолчала. Если он правда заснет, у меня будет шанс.

Интересно, я смогу сползти на пол тихо? Я знаю, что Эмиль спит чутко, а теперь – особенно. Я поворочала руками, нейлоновый шнур плотно вдавился в кожу – не раздергаешь веревку и не вытащишь кисть из петли.

Через пятнадцать минут я поерзала, прислушиваясь к тому, что происходит за спиной и аккуратно выгнула шею. Эмиль лежал в той же позе и, кажется, спал.

Я подтянула руки и как кошка птичку зажала веревку во рту. Первое прокушенное волокно расползлось, и веревка заскрипела на зубах.

Скоро руки затекли и мне пришлось передохнуть. Я устала, а веревки еще было много. Может, плюнуть на это дело – я до утра буду с ней воевать, а лучше тихо встать и добраться до пистолета? Я смотрела как раз на него.

Здорово, но что я потом делать буду? Вряд ли я заставлю Эмиля перепилить путы под дулом пистолета. Зачем он положил оружие так далеко, да еще и на виду? Боялся, что я вытащу пистолет у него из-за пояса, пока он спит?

Я вернулась к веревке. С небольшими перерывами я грызла ее около получаса, увлеклась и не заметила, что теперь Эмиль дышит реже и тише, явно прислушиваясь. Он вздохнул, на плечо опустилась его тяжелая рука. Я вздрогнула, выплевывая пожеванную веревку. Он небрежно перекатил меня на другой бок.

– Что ты вертишься, Яна? – ласково спросил он. – Ты дашь мне поспать?

Таким голосом он говорил перед приступами бешенства. Ответишь неправильно и по комнате начнет летать мебель. Если учесть, что из мебели здесь только маты, стул, и я – его лучше не бесить. Предположим, сначала он швырнет стул, а потом?

– Извини, – выдавила я.

Он улыбнулся, словно не заметил моих ухищрений. Или ему плевать, грызу я там что-то или нет.

– В чем дело? – сквозь зубы спросил он.

– Руки болят, лежать неудобно, – подумав, сказала я. – Развяжи, обещаю, что не убегу.

– Но попытаешься. А у меня на тебя большие планы.

– Какие? Ты скажешь, что от меня требуется или нет? Чего ты хочешь? – я чуть не завыла от безысходности, но сдержалась, только всхлипнув.

Эмиль улыбнулся. Ему нравилось, что я в отчаянии.

– Знаешь, что это за кольцо?

Он опустил глаза и провел пальцем по серебряному ободку. На мгновение я похолодела – сейчас он поймет, что это подделка. Но Эмиль поднял взгляд, и в нем ничего не изменилось – он не догадался.

Я почувствовала, как холодная рука, стиснувшая грудь, потихоньку разжимается.

Мне не хотелось играть, и я честно ответила:

– Это подарок ценному человеку.

– Кто тебе сказал? – прищурился он.

– Догадалась…

– Не ври! – гаркнул он. – Кто тебе сказал?

Я облизнула губы, лихорадочно придумывая, как выпутаться, и солгала:

– Рената.

Он успокоился. Вряд ли бы он был так спокоен, если бы узнал правду.

– Так чего ты от меня хочешь? Чтобы я помогла? Пошла с тобой к мэру?

– Ты мне поможешь, – уверенно сказал Эмиль. – Но я сам все решу.

– Ты же не пойдешь к нему один? – тихо спросила я. – Да? Ты не думаешь справиться в одиночку?

– До сих пор справлялся.

– Развяжи меня! – заорала я. – Дай мне уйти, черт побери! Я не хочу, чтобы меня убили вместе с тобой!

Он зажал мне рот и подождал, пока я успокоюсь.

– Если я хочу, чтобы меня слушались, я должен сделать это сам. Один. Меня должны бояться.

– Брось эту идею, – попросила я. – На что ты рассчитываешь, придешь к нему – и что? Можно меня в это не впутывать?

– Ничего с тобой не станет.

– Эмиль!

– Да?

– Если я… ну сделаю то, что ты хочешь… Ты меня отпустишь? – осторожно спросила я. – Это не опасно?

Я надеялась постоять на шухере или вроде того.

– Не опасно, – покачал он головой.

– Когда ты пойдешь к мэру?

– Сегодня.

– Так, – я вздохнула. – Хорошо. Какой у тебя план?

Я почти смирилась, но Эмиль все испортил:

– Никакой. Ты со мной не идешь.

– Тогда что я должна делать? – я настороженно уставилась на него, а он вдруг рассмеялся и покачал головой.

Эмиль протянул ладонь – ту, что без пальца, и нежно провел по моим волосам, убирая их с лица.

– Какая же ты глупая…

Слова звучали не оскорбительно – ласково, как иногда обращаются к ребенку, но это только сильней испугало. Обычно Эмиль совсем не нежен. Он наклонился поцеловать меня, и я отвернулась, убирая лицо – даже из страха не хочу это терпеть.

Он уткнулся мне в шею и чуть прикусил кожу. Я отгородилась плечом, думая, что он разозлится, но Эмиль только выдохнул.