Дэвид смог беспрепятственно выйти из ворот замка, его не удерживали. Но облегчения это не принесло. Откуда-то из глубины сердца поднималась глухая печаль.

Враг его отца выказал презрение сыну уважаемого им врага.

«Много он понимает, этот Кошачий Колокольчик! – как-то по-мальчишески злился Дэвид. – При всем его влиянии Дуглас не смог сделать того, что смог я – отсрочить наступление и дать моей стране время на подготовку к войне».

И все же настроение было подавленным. В который раз Дэвид подумал, что занялся ремеслом, на какое никогда не согласился бы его отец, – стал шпионом.

«Клянусь Всевышним, это мое последнее задание, – думал Дэвид, широким шагом преодолевая спуск от Эдинбургского замка. – Я даже готов оставаться рядом с леди Грейс и терпеть постоянные ссоры, но никогда больше не буду лгать и изворачиваться».

Но тут пришла мысль – а как же Мойра? Отказаться от нее он не сможет. И это вряд ли порадует Грейс. Выходит, что вражда между ним и супругой будет продолжаться.

Но все равно мысль о Мойре внесла в душу некое облегчение. Эта женщина полюбила его, зная, кто он, и не предала его, пошла за ним. Она поддерживала его и хранила его тайну. Она была настоящей подругой и верной возлюбленной. И она носит его дитя. Значит, первое, что он сделает завтра, это заберет Мойру из Холирудского аббатства и тронется с нею в путь.

Однако с Мойрой он встретился уже этой ночью.

Дэвид был удивлен, застав ее в доме у Главного, в небольшом полутемном покое. Причем Каспар ван Рейн и келарь Адам сидели напротив молодой женщины с видом строгих судей. Мойра же выглядела смущенной, ее коротко стриженная головка поникла, она теребила рукава своей светлой сутаны августинца, личико было заплаканным. Но едва Дэвид вошел, склонившись под низкой притолокой, она так и кинулась нему.

– Я сделала это ради тебя, Дэйв! Я ведь тоже не хочу этой войны!..

Он не сразу понял, что случилось, а когда узнал…

Оказывается, Мойра с разрешения брата Адама присутствовала на вечерней мессе, тогда же там молился и король Яков со своими приближенными. Но служба оказалась продолжительной, длинные литании и вторивший им бубнящий хор молящихся действовали на нее убаюкивающе, особенно учитывая, что накануне она выпила достаточно бордосского вина. В итоге переодетая клириком молодая женщина отделилась от группы монахов, нашла себе место в нише за одной из внутренних молелен и стала там подремывать, ожидая окончания мессы. И заснула.

Очнулась она, когда в соборе было пусто. Не совсем, как оказалось. В одной из часовен горел свет – там кто-то молился. И она с удивлением увидела коленопреклоненного короля Якова, которого хорошо рассмотрела во время мессы. Он был совсем один. И тогда она…

Дэвид обомлел. Он стал догадываться. Видение Якова, силуэт в светлой одежде, прекрасное ангельское лицо…

– Ты пригрозила ему поражением, если он выступит? – удивленно произнес он. – Но во имя самого неба! Ты понимала, чем бы тебе это грозило, если бы он схватил тебя?

Мойра впервые улыбнулась. О, она видела страх на лице венценосца, видела, как он напуган. Ну а потом она скрылась. Забралась по лепнине алтарной перегородки на хоры, что оказалось не труднее, чем лазить по скалам за яйцами чаек, а потом вышла через угловой выход во внутреннюю часть монастыря, через который ранее провел ее в собор брат Адам. И была уже вне стен храма, когда там поднялся шум.

Сейчас келарь Адам, побагровевший от гнева, едва сдерживал себя.

– Ты только представь, что я пережил, Дэвид, когда эта сорвиголова примчалась ко мне на склад и поведала, что сделала! Я едва успел ее вывести, когда там все подняли вверх дном, всех монахов разбудили, даже отца настоятеля.

Дэвид вспомнил перепуганное лицо короля, когда тот явился к супруге, и представил, как его Мойра, женщина в положении, лазит по лепнине в соборе…

Он расхохотался. И его смех, как в зеркале, отразился на лицах присутствующих. Сначала засмеялся редко улыбавшийся торговец Каспар, потом и сама Мойра, только брат Адам еще какое-то время дулся, но потом и он заразился их смехом. Все так же посмеиваясь, они выслушали рассказ Дэвида о том, какое впечатление произвело появление посланца небес на Якова, который в страхе от происшедшего примчался к королеве.

Дэвиду, опечаленному после встречи со Стюартом и клятвы пойти под его знамена, это вспышка веселья сначала принесла облегчение. Но потом он подумал, что могло бы случиться, если бы Мойру схватили…

– Это было очень опасно, малышка. Ты ведь неглупая женщина, но тут… Словно какой-то полудикий горец.

– Ты же сам часто давал понять, сколько бед принесет эта война для тех же горцев. Вот я и подумала – а вдруг? Вдруг король задумается?

– Если бы вы попались, вас пытали бы так, как умеют только палачи короля, – уже без смеха произнес Каспар ван Рейн. – Вы рисковали погубить не только себя, но и все наше дело. Какое безрассудство, заступись и помилуй Владычица Небесная! Да кто она такая, Майсгрейв?

Мойра впервые услышала подлинное имя своего возлюбленного и взглянула на него с интересом. Это было имя не простого смертного, но что-то подобное она и предполагала.

Дэвид произнес:

– Перед вами леди Мойра Герон. Я буду называть ее так, ибо она незаконнорожденная дочь Элеоноры Герон и ее соблазнителя Уолтера Керра. Вы должны помнить ту историю, всколыхнувшую некогда все Пограничье. Элеонора снесла голову Уолтеру, а сама скрылась. Героны считали, что она тоже была убита, и это привело к ужесточению вражды между двумя пограничными родами. И вот я нахожу дочь Уолтера и Элеоноры в Хайленде. Посудите сами, мог ли я оставить ее? Теперь я обязан доставить ее Геронам, если уж Керры сейчас в стане наших врагов.

Оба слушателя воззрились на эту коротко остриженную женщину в одежде августинца. Мойра невольно опустила взор и смутилась. В их глазах она прежде всего безрассудная глупышка, осмелившаяся на опасную выходку с королем Шотландии, а Дэвид представляет ее как знатную даму.

И тут торговец произнес:

– Да, она действительно похожа на светловолосых Геронов.

А брат Адам добавил:

– А еще она левша, как многие в роду Керров. Слыхивал я, что у них едва ли не каждый третий управляется исключительно левой рукой.

Мойре вдруг стало очень интересно узнать о своих родственниках. Но торговец перевел разговор на другое, сказав:

– Кем бы она ни была, вам надо как можно скорее уезжать. Надеюсь, уже завтра я смогу договориться о месте для вас на одном из кораблей, отплывающих на юг.

Но оказалось, что отправиться морем для Дэвида с переодетой Мойрой сейчас более чем сложно. В порту Лита готовились к отбытию королевские суда, какие по условиям договора должны были идти на континент для помощи французам. Не было ни малейшей возможности попасть на одно из них, а те, что выходили в море сами по себе, столь тщательно осматривались, что Каспар ван Рейн посоветовал Дэвиду не рисковать и не привлекать к себе внимания, а выбрать другой путь – отправиться к английской границе по Большому тракту. Мнимый фламандец раздобыл для путников подорожную, чтобы их не задерживали в пути, и снабдил всем необходимым. Теперь Дэвид снова ехал в своей одежде наемника на крепком гнедом мерине, а Мойра в сутане монаха-цистерцианца трусила на маленьком вислоухом ослике. В их подорожной значилось, что брата Марка сопровождает в святую обитель Келсо некий воин, обязующийся доставить монаха в это большое аббатство близ английских рубежей.