Увидев, что Синклер приближается к ним, Хеннинг поднялся.

— Совсем забыл — сегодня вечером я обещал представить Чарлза Блумтона герцогу Уиклиффу, — запинаясь, сказал он и поспешно удалился.

— Повезло же Уиклиффу, — пробормотал Люсьен, а лорд Белтон рассмеялся.

Синклер жестом указал на освободившееся место рядом с Килкерном:

— Вы не возражаете?

Граф пристально посмотрел на него:

— Пожалуй, возражаю.

Краем глаза Син заметил Криспина, сидевшего в противоположном конце комнаты и явно недовольного тем, что он находился столь близко от Килкерна.

— И в чем причина?

По комнате пробежал шум. Из всей группы, собравшейся вокруг Килкерна, граф был единственным, с кем он дважды подумал бы, прежде чем вступить в драку, но он не собирался уходить, не получив того, за чем пришел.

— Люди, с которыми вы садитесь поговорить, похоже, кончают разбитыми носами, — произнес Килкерн, потягивая свое бренди. — Я настаиваю на том, чтобы был вывешен флаг перемирия, прежде чем позволю вам приблизиться ко мне.

Синклер искоса взглянул на него; в этот миг граф возвысился в его глазах.

— Вполне справедливо. Какие-то особые границы?

— Для меня хорош и «Уайтс».

— Согласен.

Килкерн указал на место, которое освободил Хеннинг.

— Тогда присоединяйтесь к нам. Роберт болтал о своей жене и грядущем отпрыске, однако, как мне представляется, это тут же наскучило бы вам.

— Ты утверждал, что с нетерпением ждешь его рождения, — запротестовал лорд Белтон.

— Да, лишь бы ты перестал говорить об этом. — С блестящими глазами граф откинулся в своем кресле и подвинул полупустую коробку сигар в сторону Сина.

— А как вы, Олторп? — спросил Белтон. — Планируете расширение семьи?

— Я, право, не думал об этом, — ответил Синклер, неожиданно представив себе маленьких темноволосых девочек с глазами Виктории, играющих в гостиной. Боже святый, он поистине становится семьянином.

— Я согласен, что не думали, — прокомментировал Килкерн. — Впрочем, вскоре она сама начнет делать намеки. С ними всегда так.

Маркиз нахмурился.

— Да уж, поверьте.

Белтон поднялся.

— Я собираюсь узнать, что замышляет Бромли.

— Я с тобой, Роберт. — Лорд Добнер тоже встал. Через минуту Син и Килкерн остались одни за столом.

— Хм, — задумчиво произнес граф. — Трусы. — Он осушил свой бокал с бренди и жестом указал, чтобы ему подали еще. — Что вы пьете?

— Виски.

— Странный выбор для англичанина, который проводит все свое время, шатаясь по Франции.

— А вы курите американские сигары. — Синклер наклонился вперед. — Теперь, когда перемирие закончилось, мы можем обсудить наши привязанности. В данный момент я хотел бы разобраться, что вы говорили о моей жене.

Граф взглянул на него.

— Она сказала, что работает над одной проблемой для вас. Если хотите узнать что-нибудь еще, спросите у нее. Я не сплетничаю о своих друзьях.

Проклятие! Он должен был догадаться, потому что в последнее время Виктория стала слишком спокойной. Сейчас она посвятила еще одного человека в их общий секрет.

— Я должен просить вас хранить это в тайне.

Килкерн пожал плечами:

— Я был бы более низкого мнения о вас, если бы вы не пожелали найти убийцу брата.

— Вас это не касается.

Граф поставил свой бокал на стол.

— Я считаю Лисичку хорошим другом. Она никогда бы не вышла замуж за дурака.

— Это комплимент?

— Своего рода. Я не знаю точно, что вам нужно, Олторп, и не сую нос в ваши дела, но она, кажется, любит нас. Если вам нужна моя помощь, обратитесь ко мне. Я не сплетник, но я расскажу вам то, что знаю. — Потянувшись, граф встал. — А теперь… моя жена начинает намекать, что пора вернуться домой и взяться за работу.

— Нет, Мунго, — терпеливо говорила Виктория, обращаясь к попугаю. — Скажи: «Черт побери».

— О-о, словно кобыла и жеребец.

Она прикрыла глаза, ее щеки зарделись от услышанного.

— Ты опять подслушивал прошлой ночью, злая маленькая птичка.

— Теперь, Син, я хочу, чтобы ты…

— Виктория! — позвал Синклер, стучась в дверь ее гостиной.

— Входи. — Она испытала облегчение от того, что ее занятие прервали. Однако когда маркиз вошел в комнату, облегчение сменилось озабоченностью. — Как твои таинственные друзья? — спросила она, надеясь отвлечь его.

— Не знаю. Я ходил навестить твоего друга.

Она скормила Мунго-Парку последний кусочек бисквита.

— Какого друга?

— Килкерна.

— Кил… — Виктория оборвала себя на полуслове. — Я думала, он тебе не нравится.

— Поскольку ты рассказала ему, что ведешь свое собственное расследование у меня за спиной, он мне действительно не очень-то нравится.

У нее на языке вертелись яркие богохульные выражения, но Мунго-Парк все еще находился в комнате.

— Я не за спиной… — Приблизившись, она взяла мужа за руку и, приведя в спальню, захлопнула дверь. — Я помогаю тебе найти убийцу Томаса.

— Несмотря на мою просьбу не делать этого.

— Понимаю, ты не хочешь, чтобы я пострадала, но разговаривать с Люсьсном Бэлфором ни капельки не опасно. — Она не могла не заметить его скептического взгляда. — Ну, разве что совсем немного…

— Виктория, я не хочу сражаться с тобой, — маркиз присел на край ее кровати, — но также не собираюсь позволить тебе продолжать это расследование. Мало того, что пострадаешь сама, ты можешь спугнуть убийцу Томаса, так что мне никогда не удастся его обнаружить.

Такая перемена в тактике удивила ее. Если Синклер ожидает, что она извинится перед ним и станет мягкой маленькой бесполезной женушкой, значит, он совсем не знает ее.

— Насколько важно для тебя найти убийцу Томаса? — спокойно спросила она, присаживаясь рядом с ним на кровать и беря на колени Генриетту.

— Ты сама знаешь. Точнее, я думал, что знаешь.

— Да, знаю, и очень даже хорошо. Мы оба согласны, что это самое важное в мире для тебя.

— Тогда почему ты настаиваешь на своем участии?

— Понимаешь, не очень-то приятно, когда тебя отталкивают в сторону. Ты не хочешь, чтобы я пострадала, но здесь кое-что большее. Мы попали в капкан в результате нашей свадьбы, но тем не менее… — Виктория замялась. Она постепенно влюблялась в него. Но разговор шел не о том. — Знаешь, люди считают меня глупой, легкомысленной и бездарной, возможно, и ты тоже… но я могу помочь, и мне больно, когда ты думаешь, будто это мне не по силам.