их для игр. Игра была известна как стимулирующая и захватывающая среди молодых и расточительных дворян.

И самая большая проблема заключалась в том, что Люциус несколько раз ввязывался в игру.

— Ты сумасшедший! — император вскрикнул и бросил чернильницу в Люциуса. Слуги упали на пол и задрожали.

Поскольку Люциус был совершенно поражен, он не осмелился уклониться. Стекло не разбилось. Однако крышка была открыта, так что волосы и белое лицо были окрашены в черный цвет капающими чернилами.

— Отец.

— Я знал, что ты сходишь с ума. Я думаю, что молодой человек подвержен тому, что хочет все попробовать. Такое бывает раз в жизни. Так что как бы ты ни баловался, я тебя понимаю. Но вы губите людей? Ты играешь с парнем, который издевается над детьми?

— Отец, я….

— Я не хочу это слышать!

Не слушая извинений Люциуса, император на этот раз бросил ему в голову отчет.

Люциус крепко зажмурил глаза, терпя унижение.

— Кто знает, что граф Эвил — твой друг?

— Это не личные отношения. Разве у Вас, отец, не было отношений с предшественником графа Эвила?

— Ты имеешь в виду, что ты даже не знаешь, что он за парень? Ты ничего не разузнавал о нём? О, ты настолько некомпетентен, что у тебя даже головы нет, чтобы подумать о том, что у тебя будут большие проблемы, если тебя поймают?

— ….

— Это уже не просто торговля людьми! Это убийство ребенка! Ты даже не знаешь, что является основой империи? Знаешь ли ты, что люди империи находятся под защитой императора?

Император вытащил письмо из рапорта и кричал, размахивая им:

— Виттор сказал, что я могу заняться делом о взяточничестве, так что дело будет касаться только стороны, занимающейся торговлей людьми. Ты знаешь что это значит? Дело настолько серьезное, что такой упрямый парень, как Виттор, говорит, что можно прикрыть это масштабное дело о взяточничестве. Это значит, что даже если я попытаюсь остановить его, он не будет стоять на месте. А из-за того, что ты замешан, я не могу противоречить Виттору!

Люциус хотел было что-то спросить. Но что бы он ни говорил, император не будет слушать. Однако его губы дрожали от гнева.

Тогда случилось это. Дверь широко распахнулась, и вошла Ираида. Люциус взглянул на неё.

Ираида взглянула на него встревоженными глазами и осторожно подошла к императору.

Император не стал ругать её за то, что она вошла. Тогда Ираида подошла к императору и провела руками по затылку.

— Не сердись так, — нежно сказала она.

— Ты здесь потому, что снова беспокоилась о своем сыне? Какой, черт возьми, впустил тебя? Я четко сказал никого не впускать.

— Я также беспокоюсь о тебе. Не сердись, а? Прошло много времени с тех пор, как доктор сказал, что чрезмерное возбуждение вредно для сердца, — прошептала последнее Ираида сладким голосом.

— Это всё из-за того, что ты потакаешь ему, он не может взять себя в руки. Когда я был в его возрасте, я схватился зубами за место наследного принца и делал все, чтобы получить его.

— Не потому ли, что Ваше Величество слишком превосходен?

Ираида потерла императору шею, затем ослабила его галстук. Затем она отогнула его воротник и тщательно помассировала это место обеими руками. Духи, которые были нанесены на руку заранее, заставили императора окунуться в аромат цветов. Это был очевидный ход, и он сработал. Император вздохнул, а затем расслабился.

Ираида серьезно и ободряюще помассировала ему плечи, говоря при этом:

— Не заставляйте меня беспокоиться слишком сильно. Если вы злитесь, это вредно для вашего здоровья. Посмотрите на это. Здесь снова напряжено все.

— Хорошо. Я скажу массажисту, чтобы он сделал массаж позже. Ты говорила, что у тебя болит палец каждое утро — сказал император, беря её за руку и целуя костяшки пальцев.

Затем он помахал Люциусу и скомандовал:

— Скорее разорви отношения с Эвилом. Я позабочусь об остальном. Считай, что тебе повезло! Виттор, конечно, целеустремленный парень, но он не осудит тебя ради Реи!

— О чем ты говоришь…? — Ираида собиралась спросить.

Император вздохнул и покачал головой.

— Вернись и подумай, как тебе стать ближе к Виттору.

— Отец.

— Хорошо подумай. Я могу быть твоим отцом, но я не собираюсь безоговорочно выбирать тебя своим преемником. Я не могу. Виттор — великий герцог Ормонда. И у него есть власть, которой нет у тебя. Просто не дай Виттору прийти к выводам, которые смогут угрожать твоей репутации. Потом я сделаю все остальное.

— ……Да, — Люциус ответил униженным голосом.

— Ступай. Я устал, — сказал император с закрытыми глазами.

Люциус отступил назад и вытер чернила, капающие со лба на манжеты.

Затем император приказал эрцгерцогу Дегару прислать копию взятки.

А пока Ираида молча гладила императора по плечу.

Император написал все имена, которые нужно было отправить столичному канцлеру Фоксу. Затем он посадил Ираиду на подлокотник и прислонился к её мягкому телу и вздохнул:

— Я должен подготовиться к возвращению в столицу.

— Да, как пожелает Ваше Величество…

Она нежно провела рукой по его груди, склонила голову и поцеловала его в лоб и мягко проговорила:

— Тебе не нужно так сильно об этом беспокоиться, но Люциус, конечно, должен взять себя в руки. «Если отец — лев, сын не может быть собакой». Я имею ввиду, что с выдающимся отцом, сын обязательно преуспеет. Не волнуйся слишком много. Мальчик растет с большим количеством несчастных ситуаций. Это потому, что у него много жуков, которые прилипают к нему, так как что он благородного происхождения.

— Хотел бы я, чтобы Люциус был хоть наполовину так же хорош, — сказал император с закрытыми глазами.

Рука Ираиды на мгновение остановилась. Император поднял одно веко, посмотрел на нее и улыбнулся.

— Что?… Ты же знаешь, что я ничего не могу с собой поделать. Люциус тоже. Он должен был создать свою собственную силу и такие заслуги, как у герцога Виттора.

— … Тем не менее, он сын Вашего Величества.

— Да. Мой единственный сын.

Император пробормотал это и устало уткнулся лицом в грудь Ираиды.

**

Уже на следующий день прибежал гонец с высочайшим указом в конверте.

— Его Величество дал разрешение, — сказал канцлер Фокс, открывая конверт.

Короче говоря, это означало замять дело о взяточничестве и тщательно изучить дело графа Эвила.

— Понятно, — ответил Виттор. Он знал, что это произойдет, но все равно чувствовал горечь.

— Вам плохо?

— Да. Думаю, человек, который закрывает глаза на мошенничество с деньгами, ничем не отличается от главного виновника. Если бы младший чиновник контролировал игорный дом, он бы знал большинство высокопоставленных должностей, причастных