так уж и сложно изготовить взрывчатку, — наконец заговорил Вал. — Состав довольно простой. Кое-что я взял у Животновода, кое-что раздобыл на кухне. А в интернете можно найти инструкцию. У меня ведь есть телефон. Я могу выходить в интернет!

— Ты изготовил… взрывчатку? — спросила я. И тут же представила ящик с бомбами, спрятанный где-то среди кладовых нашего гаража. И теперь они ждут, когда Вал подожжёт фитиль. — А у тебя много взрывчатки?

Он собирается убить нас всех?

— Да нет, только для одного взрыва.

Он снова замолчал, и какое-то время мы сидели тихо.

— Вал, я хочу домой, — наконец сказала я.

— Понимаю. Конечно же, тебе хочется домой. Довольно грустно жить здесь.

— Что? — не поняла я. — Да нет, я не про Большую землю. Мне хочется домой. Сейчас. В Высотку. Домой к маме, папе, бабушке и брату.

Вал взглянул на меня, а потом снова опустил голову так, что чёлка закрыла ему лицо, и я не могла догадаться, о чём он думает.

Я поднялась с кровати. У меня немного закружилась голова. Из окна я увидела Высотку. Казалось, она была далеко-далеко.

Вал не пошевелился.

И тут я заметила, что он сидит прямо на крышке люка. Кажется, это был единственный выход из помещения. Похоже, мы где-то на чердаке.

— Вал, я хочу домой прямо сейчас, — сказала я.

— Даже не думай об этом, — ответил он.

Я уставилась на него.

Он, что, правда собирается держать меня здесь?

Вал был гораздо крупнее меня. И всё же он был ребёнком. Мальчишкой, с которым я проучилась вместе всю зиму. Мальчишкой, который рисковал жизнью, чтобы вытащить моего Героя со станции водоснабжения.

Да ладно, всё равно мы не просидим здесь вечность. Кто-нибудь нас обязательно найдёт.

Разве не так?

В школе заметят, что я не пришла на уроки. Как и Вал. Он тоже должен быть на занятиях. Хотя, конечно, все могут подумать, что мы просто опаздываем. Вот Ворон часто так увлекается, когда помогает маме в гараже, что кто-нибудь спускается и зовёт его.

Наверняка Янсина уже послала Ворона или близняшек искать нас с Валом.

А может, им сейчас вовсе не до нас и они с ума сходят из-за того, что пропала вода? Даже не заметили, что мы исчезли.

Я снова села на кровать, не поднимая глаз на Вала.

Тюремный страж

У меня трещала голова.

— Вал? — позвала я. — И всё-таки что ты планировал? Что ты теперь будешь делать?

Вал посмотрел на меня сквозь длинную чёлку.

— Этот остров — настоящая дичь, — сказал он. — Ты так не думаешь?

Я промолчала.

— Ты же с Большой земли. Ты ведь знаешь, что совсем необязательно жить так, как люди живут здесь, — сказал он едва ли не с мольбой в голосе. — В этой изоляции! Почти без связи с миром! Мы же в двадцать первом веке! И вообще никому не стоило бы жить так. Странно, что ты этого не понимаешь.

Да нет, я понимала, о чём он. Но ведь нормальные люди решают такие вопросы на собрании, а не с помощью самодельной взрывчатки. Или просто переезжают на Большую землю.

— Я только хотел, чтобы жители поняли, как они беззащитны в этой изоляции, — пробормотал Вал. — Чтобы ощутили, как будет плохо, если тут произойдёт несчастный случай. Я бы хотел, чтобы они почувствовали себя как…

— Чтобы они почувствовали себя как ты? — тихо спросила я.

— Сначала я собирался переехать, — продолжил он. — Мы с друзьями уже нашли школу-пансион, я подал заявку, и меня туда приняли. Я хотел жить в городе с кинотеатрами и кафе, с выставками и магазинами, там, где живёт много людей. Но мама ничего и слышать не желала. Ей была невыносима мысль о том, что я могу уехать на Большую землю. Она собиралась оставить меня дома ещё хотя бы год или два. Но мне нужно было уехать… Ты меня понимаешь?

Он посмотрел на меня с мольбой.

— Знаешь… — я нерешительно подала голос. Папа говорит, что лучший способ понять людей — начать их слушать. А ещё, как говорит папа, самая большая моя проблема в том, что я лучше работаю языком, чем ушами. Так что придётся мне постараться меньше говорить и больше слушать, чтобы понять Вала.

Но я с трудом удержалась, чтобы не объяснить Валу, насколько же у него не все дома, если он решил взорвать станцию водоснабжения.

— Этот остров похож на тюрьму, — пробормотал он. — Всё, что я хочу, — это уехать отсюда.

— А мой папа сидит в настоящей тюрьме из-за тебя! — прошипела я.

Ой! Опять язык меня подвёл.

Вал поднял голову.

— Прости меня, — пробормотал он. — У тебя отличный отец! Просто отличный. Он увидел, как я выливал свиную кровь на дверь. И взял вину на себя. Именно поэтому я и решил взорвать станцию водоснабжения. Сделать наконец что-то серьёзное. Пусть все поймут, что схватили невиновного.

Ого! Какое проявление благодарности! Нет чтобы придумать нормальный способ помочь папе! Например, во всём сознаться.

— Да, действительно, всё это очень интересно, — сказала я. — Но мне уже хочется домой.

— Дрёпн, ты не можешь пойти домой, — ответил он. Его голос прозвучал так, будто он и правда сожалел об этом. — Сейчас не можешь. Придётся подождать первого парома, когда я смогу наконец отсюда уплыть.

— Что?

Ужас какой! Я ведь уже считала себя шпионкой высшего класса, а теперь чтокаю, как какая-то идиотка.

— Мне нужно ускользнуть с острова, — продолжил Вал. — Попасть на паром до того, как выяснится, что это я взорвал станцию водоснабжения. Так что тебе придётся посидеть здесь до двадцать пятого мая. Прости, Дрёпн.

Я уставилась на него.

— Вал, держать меня здесь — это проигрышный план, — сказала я. — А вот если ты меня отпустишь, то я никому не проболтаюсь.

А мне ведь придётся проболтаться.

— И как ты это себе представляешь? — спросил Вал. — Что, по-твоему, подумает Полицейская Эйрун, да и все остальные, если ты вернёшься домой сразу после взрыва? Они же тебя схватят и посадят в тюрьму! И тогда, Дрёпн, ты им расскажешь, кто на самом деле взорвал станцию. Вот поэтому ты останешься здесь до первого парома.

Он не сдвинулся с крышки люка.

Я посмотрела в окно. Оно было высоко над землёй. Во всяком случае, настолько высоко, что выпрыгнуть я не могла. Потом я огляделась по сторонам в поисках верёвки или чего-нибудь ещё, что помогло бы мне выбраться.

Но ничего подходящего тут не было. Комната оказалась пустой, только Вал сидел на люке, преградив мне путь на свободу.

— Рано