Воспоминание вспыхивает в памяти всего на секунду. Я смотрю на Джун, и она улыбается, заставляя меня потерять голову.

— Спасибо, что нашла медальон. — Интересно, она заметила, каким хриплым стал мой голос? — Спасибо, что вернула мне его.

Я не могу перестать думать о Дэе.

Этим же днем, ненадолго заснув на диване в своей квартире, я вижу его во сне. Мне снится, что Дэй обнимает меня и целует снова и снова, его израненные руки нежно гладят мои плечи, проводят по волосам, обнимают за талию, мы прижимаемся друг к другу, и его дыхание опаляет мои щеки, шею, уши. Длинные волосы Дэя касаются моей кожи, я утопаю в глубине его голубых глаз. Просыпаюсь и, вспомнив, что я снова одна, едва дышу.

Сознание наполняют слова Дэя, и в конце концов их смысла я уже не понимаю. Кто-то другой убил Метиаса. Республика намеренно распространяет чуму в бедных районах. Я вспоминаю то время на улицах Лейка, когда смеялась над шутками Дэя и тянулась к нему за поцелуем, когда он рисковал своей безопасностью, если мне требовалось отдохнуть. Помню пальцы, стирающие слезы с моей щеки.

Больше я не испытываю к нему злости. А если найду доказательство убийства Метиаса кем-то еще, то у меня вообще не останется повода ненавидеть Дэя. Когда-то истории о нем вызывали у меня восхищение. Теперь же восхищение принимает совершенно другую форму. Я представляю себе лицо Дэя, красивое, даже несмотря на боль, пытки и горе, испачканное в грязи и крови, красную прядь в его волосах. Правдивость его голубых глаз. Со смущением я признаю, что мне нравятся наши короткие встречи в тюремной камере. Звук его голоса заставляет меня забыть обо всем, вызывая яркие эмоции, будь то желание, страх или даже гнев. Он всегда во мне что-то воспламеняет. Что-то, чего раньше не было.

— Я слышал, сегодня у вас с Дэем был личный разговор, — говорит мне Томас, когда мы садимся в кафе сектора Танагаси съесть по чашке эдаме. В том самом кафе, куда мы ходили втроем с Метиасом. Томас намеренно выбрал это место, но ход моих мыслей не меняется. Я не забыла пятна оружейного масла на ноже, от которого погиб мой брат.

Возможно, Томас меня проверяет. Возможно, знает, что я его подозреваю.

Я не отвечаю и кладу в рот кусок свинины. Хорошо, что мы сидим на достаточном расстоянии друг от друга. Томас потратил много сил, чтобы уговорить меня его «простить» и согласиться вместе поужинать. Зачем он это предложил, я не знаю. Разговорить? Заставить о чем-то проболтаться? Узнать, откажу ли я ему, и сообщить обо всем командиру Джеймсон? Если против кого-то начинается следствие, узнать об этом трудно. Может быть, этот вечер всего лишь приманка.

Но опять же, возможно, Томас пытается быть искренним.

Я не знаю, поэтому осторожничаю.

Томас смотрит, как я ем, и продолжает:

— Что ты ему сказала?

В его голосе ясно слышится ревность. Я отвечаю спокойно и невозмутимо:

— Не беспокойся, Томас, — протягиваю руку и касаюсь его плеча, чтобы отвлечь. — Если бы мальчишка убил близкого тебе человека, разве ты не хотел бы узнать, какого черта он это сделал? Я пыталась выяснить, почему Дэй выбрал именно Метиаса. Подумала, что в отсутствие стражи он может сознаться. Но ничего не добилась. И буду счастлива, когда Дэй умрет.

Томас немного расслабляется, но смотрит по-прежнему пристально.

— Может, тебе не нужно больше с ним видеться, — произносит он после долгого молчания. — И лучше оставить все до казни. Я могу попросить командира Джеймсон назначить кого-нибудь другого человека, чтобы носить Дэю воду. Мне не нравится, что ты столько времени проводишь с убийцей своего брата.

Я согласно киваю и продолжаю есть эдаме. Молчать сейчас нельзя. А что, если в этот момент я ужинаю с убийцей своего брата? «Логика. Осторожность и логика». Уголком глаза я вижу руки Томаса. А вдруг это те руки, что пронзили сердце Метиаса?

— Ты прав, — отвечаю я недрогнувшим голосом, который звучит задумчиво и благодарно. — Ведь я до сих пор так и не вытянула из Дэя ничего полезного. В любом случае скоро он будет мертв.

Томас пожимает плечами.

— Я рад, что ты согласна. — Он кладет на стол пятьдесят республиканских долларов, и к нам подходит официант. — Дэй обычный преступник-смертник. Девушке твоего ранга не пристало обращать внимание на его слова.

Прежде чем ответить, я прожевываю пищу.

— А я и не обращаю. С тем же успехом я могла бы говорить с собакой.

Но в мыслях у меня совсем другое. «Если Дэй говорит правду, я непременно прислушаюсь к нему».

Мне не нравится, как Томас на меня поглядывает. И улыбка его не нравится. Я спокойно отвечаю на каждую его фразу, но между нами все равно чувствуется едва уловимое напряжение. Нечто… странное.

Томас провожает меня до квартиры. После его ухода я еще долго, далеко за полночь, сижу у компьютера, изучая отчет об убийстве Метиаса. Я столько раз посмотрела на фотографии, что теперь уже не вздрагиваю при виде мертвого брата, однако тошноту все же испытываю. Каждое фото сделано с ракурса, с которого раны рассмотреть невозможно. Чем дольше я рассматриваю грязные пятна на рукоятке ножа, тем больше убеждаюсь, что это оружейное масло.

Интересно, может, я просто схожу с ума и в отчаянии ищу ответ на вопрос, ради чего погиб мой брат?

Будучи не в силах больше смотреть на фотографии, я иду обратно к дивану и заново пролистываю дневники Метиаса. Если у брата были другие враги, это станет ясно из его записей. Но Метиас не был дураком. Он никогда бы не написал того, что могло оказаться опасной уликой. Я читаю страницы старых пометок о бытовых, не относящихся к делу делах. Иногда Метиас пишет о нас. Такие места читать труднее всего.

В одной из записей рассказывается о вечере посвящения в патруль командира Джеймсон, когда я заболела. В другой — о празднике, который мы устроили в честь получения мной тысячи пятисот баллов на Испытании. Мы с Метиасом заказали мороженое и целых две курицы. Я попробовала сделать бутерброд из курицы с мороженым, и это оказалось самым противным, что я когда-либо в жизни пробовала. До сих пор слышу наш смех, до сих пор чувствую запах горячей курицы и свежего хлеба.

Я прижимаю кулаки к закрытым векам и глубоко вздыхаю.

— Что я делаю? — шепотом спрашиваю Олли. Он лежит на диване и поворачивает ко мне голову. — Я поддерживаю преступника и отталкиваю людей, которых знала всю жизнь.

В ответ Олли смотрит на меня с бесконечной мудростью во взгляде, а затем возвращается ко сну. Еще некоторое время я смотрю на него. Не так давно Метиас спал рядом, положив руку Олли на спину. Интересно, Олли тоже об этом сейчас думает?

Мне требуется секунда, чтобы кое-что осознать. Я открываю глаза и заглядываю на только что прочитанную страницу дневника Метиаса. Кажется, я видела там что-то… вот, в самом низу страницы.

Неправильно написанное слово. Я хмурю брови и шепчу: