— Я…так…скучалааа… — Ифе кусала губы и явно пыталась сдерживаться, но у нее плохо получалось, — Я думала…тебе….все…рааавно…

Ну что ты будешь делать. У Рэма было такое ощущение, что кто-то ему все внутренности выкручивает. Невозможно слушать этот горький плач. И жутко захотелось присоединиться.

— Я тоже…скучал… — произносит хрипло. Он никогда не думал, что в этом признается, но слова полились сами собой, подстегиваемые судорожными всхлипами, вибрацией расходящимися от прижатой к нему девушки по всему телу, — Знаешь, я ведь приходил к тебе ночью все это время. Пока ты спала.

Ифе замерла, моментально позабыв о своих горестях. Подняла на него влажные сверкающие глаза.

— Правда?

Господи, какой он идиот. Ну, зачем сказал. Это хуже, чем в любви признаться. Словно какой- то тихо помешанный. Впрочем, примерно так Рэм себя и ощущал. Не мог ничего поделать с собой. Хотелось просто увидеть. Иногда даже дотронуться. Он, и правда, психом стал с ней.

— Правда, — глухо произносит.

Ифе медленно отстраняется от Родэна, выпрямляет спину, чтобы глаза оказались на одном уровне, и громко всхлипывает, еще не успокоившись.

— Рэм, я не сбегала, — ладонь девушки ложится на мокрое пятно от ее слез на его рубашке, пальцы нервно комкают влажную ткань, — И не думала даже! Я с тобой хотела остаться. Правда! Я понимаю, как все это выглядит, но…

— Ифе… — Родэн перебивает ее, не в силах слушать, рассеянно запускает пятерню в свои кудри, — Не надо. Если бы ты хотела остаться, ты бы рассказала мне все. Что тебе предлагают сбежать, кто эти люди. Но ты молчала, молчала до последнего. И ты мне ясно дала понять, что думаешь на самом деле. Тогда, тем вечером, перед тем, как сбежать.

Внутри опять все сжимается от жгучей, затапливающей разум обиды. Рэм хмурится, пытаясь сдержать охватывающий гнев, рождающийся от одного воспоминания о том дне. Гнев и отчаяние. Перед глазами опять предстает пустая комната, когда он пришел к ней, немного успокоившись, через пару часов. Хотел извиниться за то, что так по- дурацки все вышло, что не сказал про подмену пойла этого. Что он самом деле… А ее уже не было.

Наверно в глазах сверкнуло хищное что-то, так как Ифе отшатнулась невольно от него, кусая губы. Но потом тонкие пальчики снова робко погладили плечо.

— Рэм, я знаю это было глупо…Молчать…Но я так устала от этих игр, — ее взгляд рассеянно скользил по его шее, губам, не поднимаясь к глазам, будто она думала в это время о чем-то, углублялась в себя, — Я верила, что ты со всем и без меня разберешься. Шами я косвенно отказала в побеге, он больше и не беспокоил. И я решила, что они после этого не будут меня трогать. Я просто хотела жить, забыв про все интриги. Просто жить…с тобой, понимаешь?

Черные глаза наконец посмотрели прямо, и в них была мольба. Сердце болезненно сжалось. Хотелось верить. И страшно. Рэм молчал, окаменев. Внутри разрывалось все от желания поверить и страха быть использованным, обманутым. Это так унизительно.

— А те слова, — Ифе продолжала все тише, нервничая от того, что не видела поддержки, — Мне так стыдно за них. Но неужели ты решил, что я, правда, так думаю? Я просто разозлилась, лишь разозлилась и все! Я понимаю, что меня это не красит, но…

Она закусывает губу, вновь всхлипывая, и глаза начинают предательски блестеть.

— Ну, уж нет, прекращай, — фыркает Рэм раздраженно.

Ложится на кровать, увлекая за собой девушку, поворачивает ее к себе спиной и крепко обнимает, зарываясь носом в макушку.

Ифе лежит тихо, постепенно успокаиваясь. Рэм чувствует, как она сильнее прижимается к нему, вертится, устраиваясь поудобней, и расслабляется, сладко вздохнув.

Какое-то время они просто молчат. Голова гудит от переживаний, от захлестывающих эмоций, таких сильных, что это утомляет. Веки тяжелеют сами собой, хочется спать. От нее так дурманяще пахнет. Рука Рэма накрывает пока еще плоский живот девушки, и он, прикрыв глаза, ощущает, как быстро бьется сердце его сына. Тук-тук-тук-тук. Даже дыхание перехватывает. К горлу подступает ком. Ведь все может быть так хорошо. У него есть жена, которую он любит, будет ребенок, которого он ждет…Кажется, она так искренна сейчас…

— Расскажи, что произошло после того, как я ушел из твоей комнаты, — хрипло шепчет ей в волосы, прижимая к себе.

Ифе ловит его руку и переплетает их пальцы. Набирает побольше воздуха в легкие, а потом начинает тихо говорить. Рэм слушает, затаив дыхание, боясь перебить или отвлечь. И с каждым словом тяжесть, давно поселившаяся в груди, словно отступает, делая маленький шаг в небытие. Невыразимое облегчение затапливает все его существо. Такое, что в голове даже мысли не держатся, будто пьяный. Только и делает, что зарывается глубже носом ей в волосы, жадно вдыхая.

— И вот там, на улице, ты меня встретил, — Ифе заканчивает и умолкает. Напрягается всем телом, ожидая вердикт. Но Рэм молчит. И, кажется, вообще просто заснет сейчас. Подождав пару минут, она робко подает голос, сильнее сжимая его горячие пальцы.

— Ты мне веришь?

— Угхм, — мычит Родэн утвердительно.

— Ии?

Чувствует, как он улыбается ей в волосы.

— И мне хорошо. А еще я дико хочу спать, — бормочет Рэм, зевая.

— А делать мы что будем? — в голосе девушки уже мелькают истерические нотки. Она не понимает. Он просто верит и всё? И всё??? Да она ему в любви вообще-то призналась, а он спать собрался?

— Как что? — урчит довольно Родэн, целуя ее за ушком, — Сейчас выспимся. У меня состояние после этого разговора, как с дикого похмелья. Давно так голова не трещала. А утром я тебя трахну, и пойдем с дедом знакомиться. Сообщим, что скоро станет прадедом. Ну и нужно заявление официальное подготовить, что ты жива- невредима… Завтра… Еще вопросы?

Ифе ошарашено смотрит перед собой. И вопросы на ум от шока как назло не приходят. Только один.

— Ты меня любишь? — срывается дрожащее с губ само собой.

— Больше всего на свете, кипяточек…Эээй, только не плачь. Ну, Ифе, ну теперь-то что!

Но ей снова не остановиться. И, правда, кошмарный разговор.

Пять лет спустя.

— Доброе утро, — Рэм вошел в столовую и едва заметно улыбнулся. Подошел к жене, мазнув губами по черноволосой макушке, потрепал по головам хихикающих детей, и устроился напротив, кивая служанке, чтобы накрыла завтрак и для него.

— Доброе, — Ифе щурилась, внимательно разглядывая сосредоточенное лицо мужа, — Рэм, где ты был?

— Дай поесть, — фыркнул Родэн, сгладив резкий ответ улыбкой.

Но девушка только вопросительно изогнула бровь.

— Рэээм?

— Может, это государственная тайна? Что за допрос, тем более до завтрака, — он холодно посмотрел на нее, но в глубине серых глаз заплясали озорные чертики.