проголосовать в качестве налога, — это налог на доходы от земельных владений в размере всего 12.000 фунтов стерлингов, что составляло менее трети от стандартной парламентской субсидии. Более того, доходы должны были поступать не в казну, а в специальную комиссию военных казначеев, подотчетных Палате Общин. Комиссия, состоящая из клерка и трех лондонских бизнесменов, должна была расходовать деньги исключительно на оборону. Такая скупость была вызвана недоверием к компетентности короля и честности его слуг. Но это оставило Англию в опасности перед самой значительной угрозой со стороны Франции в течение двух десятилетий[157].

Палата Общин не питали иллюзий относительно реальности угрозы. Большая часть февраля была потрачена на составление большого обращения от имени короля, Палаты Лордов и Общин, адресованного "прелатам, пэрам, лордам духовным и мирским и всему сообществу Франции". Это был длинный протест против поведения французов за последний год: вызовы герцога Орлеанского и графа Сен-Поля, нападения на Англию и Бордо зимой и приостановка дипломатических контактов с осени прошлого года. Если перемирие нарушится и прольется еще больше христианской крови, заявили парламентарии, это будет делом рук Франции, а не Англии. В документе указывалось, что английские послы находятся в Кале в ожидании открытия конференции, назначенной на 1 марта, но не было никаких признаков французского посольства, а письма английской делегации все еще оставались без ответа. Собираются ли французы участвовать или нет? Резолюция Парламента была задумана как прямое обращение к французскому политическому сообществу, попытка обойти личную неприязнь к Генриху IV среди королевских принцев, которая подорвала четыре года разочаровывающей и безрезультатной дипломатии. Задача по доставке обращения была возложена на рыцаря из Глостершира сэра Джона Чейна, который входил в королевский Совет и четыре раза был спикером Палаты Общин. Ему было поручено доставить документ в Париж и лично передать его французскому королевскому Совету. Генрих IV, возможно, нереалистично, ожидал больших результатов от миссии Чейна и приказал капитанам крепостей вокруг Кале воздерживаться от любых военных действий в течение двух месяцев, которые, как ожидалось, займет поездка Чейна, за исключением тех, которые будут направлены против графа Сен-Поля лично. Но герольд, посланный с просьбой о выдаче охранной грамоты, был возвращен французским капитаном Булони, а граф Сен-Поль пригрозил арестовать Чейна, если он его поймает. Чейн, по-видимому, смог передать обращение английского Парламента Жану де Анже в Кале в июне, но сам он не ушел дальше городских ворот[158].

К тому времени, когда Анже получил английское обращение, события уже развивались. В Сен-Мало с начала года готовилась очень крупная каперская экспедиция. В гавани было сосредоточено около 150 бретонских кораблей, еще больше готовилось в портах Нормандии. Кроме экипажей и нескольких отрядов арбалетчиков, на корабли было набрано около 2.000 человек. Капитанами кораблей были Жан де Пенуэ и Гийом дю Шатель, два бретонских дворянина, возглавлявшие набег на Плимут в августе прошлого года. Они получили явное одобрение королевских герцогов. Когда французская делегация не появилась в Кале 1 марта, Генрих IV и его министры предположили самое худшее. Это был первый случай, когда французы полностью прервали дипломатические контакты или допустили нарушение перемирия 1396 года. Высадка французского десанта в Англии была объявлена неизбежной. Адмиралам было приказано сосредоточить все имеющиеся корабли в Даунсе у побережья Кента. Со всей Англии в Лондон были вызваны войска для погрузки на корабли, а береговая охрана была выставлена для защиты побережья.

На второй неделе апреля 1404 года бретонский и нормандский флоты вышли в море и объединили свои силы в Ла-Манше, а затем направились к побережью Девона. Они не встретили сопротивления на море. Но корабли были замечены, и береговая охрана была готова к отпору. 15 апреля французы высадились в Блэкпул-Сэндс, примерно в двух милях от Дартмута, и обнаружили, что вдоль берега за пляжем вырыта длинная линия траншей. За ней было собрано большое количество вооруженных людей. Гийом дю Шатель высадился на берег с первым отрядом десанта. Опыт подсказывал ему, что нужно дождаться своих арбалетчиков и остальных, которые все еще высаживалось с кораблей, а затем попытаться обойти защитников с фланга. Но его отговорили от этой осторожной тактики его товарищи. Вместо этого было решено предпринять лобовую атаку на защитников от кромки воды. Это был акт отважного безрассудства. Люди пошли вперед под градом стрел, понеся большие потери. Те, кто прорвался к траншеям, были убиты когда пытались пробиться через них. Многие из их товарищей утонули, пытаясь в полном вооружении перебраться на берег с кораблей, чтобы присоединиться к сражению. Другие были убиты разъяренными местными ополченцами, не понимавшими ценности взятого в плен человека. Погибло около 500 французов, включая самого Гийома дю Шателя. Когда все было кончено, большая часть французского войска, включая Жана де Пенуэ, все еще оставалась на кораблях. Увидев судьбу своих товарищей, они повернули и направились домой. Двадцать рыцарей и три сеньора были взяты в плен, а также большое количество людей более низкого ранга. Среди них были шотландский рыцарь сэр Джеймс Дуглас из Далкейта, безымянный валлийский оруженосец и два брата Гийома дю Шателя, одному из которых, Таннеги, суждено было сыграть печально известную роль в войнах следующего поколения. Со временем знатных пленников отправили под конвоем в Лондон для допроса о будущих планах Франции. Самого Гийома вытащили из кучи мертвых и похоронили в Дартмутской церкви. Через некоторое время после этого другой его брат написал королю письмо из Бретани с просьбой разрешить ему посетить место, где он пал, и забрать его тело домой. "Люди, попавшие на войну, — писал он, — могут быть благословлены удачей или прокляты судьбой, ибо никто из нас не знает неисповедимых путей Господних"[159].

* * *

Герцог Бургундский одобрил бретонские экспедиционные силы. Его фавориты и слуги занимали видное место в армии Гийома дю Шателя, и некоторым из них их сюзерен оплачивал расходы. Но это был последний вклад Филиппа в войну с Англией. Весной 1404 года по Северной Европе прокатилась эпидемия гриппа. Филипп, покинувший Париж в начале марта, заболел в Брюсселе 16 апреля. Состояние его быстро ухудшалось. 26 апреля он отправился в Аррас в повозке, которую сопровождала бригада рабочих, чтобы выравнивать дорогу. На следующий день герцог умер в трактире в небольшом городке Галле на краю фламандской равнины. В течение следующих шести недель забальзамированные останки герцога, облаченные в монашеское одеяние и заключенные в свинцовый гроб весом в треть тонны, медленно везли по неровным дорогам северо-восточной Франции в сопровождении его сыновей, придворных, слуг и шестидесяти факелоносцев. 16 июня Филипп был похоронен в великолепном картезианском монастыре Шаммоль под