Он всегда был необидчивым, добрым и легким на веселье. И не очень практичным. Шлимазл, как говорила его мама.

Хотя последнее качество, похоже, в прошлом. Иначе не стал бы хозяином собственной клиники. Жаль, Дорочка не дожила, порадовалась бы. И как мама, и как врач – сама была отменным ортопедом.

– Потом она станет великой певицей. И рассчитается с тобой билетами на свои концерты.

– Нормальная сделка, – оценил Марик. – Я согласен. Когда ждать?

– Ее фамилия Иванова. А зовут Танечка, как твою супругу. Я дам ей твой телефон, ладно?

– Конечно, Вера Ивановна. Я предупрежу секретаря. А вы-то сами как поживаете?

– Да неплохо, Марик. Чуть-чуть практикую. Чтобы твоим пациентом не стать. А то тебе ж неприятно будет увидеть Веру Ивановну с выраженной деменцией.

– Ну, это вам не грозит, – снова рассмеялся доктор. – Тренированный мозг к старческому слабоумию резистентен. Лучше приезжайте клинику посмотреть. Вам будет интересно. Можете с Надькой, или я могу за вами машину прислать.

– Принимаю приглашение с огромным удовольствием, – согласилась Семенова. – Я тебе позвоню, когда соберусь. – Ей и в самом деле было интересно, что там понастроил бывший болезненный, с капризами, но очень добрый мальчишка, а ныне отличный доктор и бизнесмен в одном лице.

– Ну, все слышала? – обратилась она к Тане, положив трубку.

– Спасибо вам, – поблагодарила девушка.

– Сегодня можешь спать спокойно, – уверенно сказала Вера Ивановна. – Сохранность твоего голоса я гарантирую. Ты мне-то веришь?

– Вам – верю, – согласилась Танечка.

«Ну и отлично», – подумала Семенова.

Конечно, девочка ей верит. А значит, пусть Вера Ивановна и не такой специалист в этой области, как Марик, но психотерапия уже начала свою благотворную деятельность. Возможно, Танюша сегодня впервые за долгие недели нормально выспится. А завтра поедет к Марку, и он уже поможет ей более профессионально.

Дверь за Танечкой захлопнулась, Вера Ивановна прибралась на своем столике и невесело задумалась.

Пациентов на сегодня она более не ожидала. Надюша – на работе, Вичка тоже где-то бегает. Читать не хотелось. Телевизор смотреть – тем более. Позвонить некому.

Оставалось только до возвращения девиц погрузиться в воспоминания. Это все же лучше, чем стать безнадежным пациентом доктора Лазмана. Да и жизнь ее вовсе не была такой, какую и вспомнить неприятно.

Второй муж у нее появился не скоро. Совсем не скоро.

Она развелась с первым вскоре после того, как потеряла еще не родившегося первенца. Потом вернулась из Казахстана в Москву. Не потому, что манил большой город – ей и там было хорошо, стала заведующим отделением в довольно большой больнице, прошла несколько курсов повышения квалификации. И уже почти смирилась с участью одинокой, хотя и молодой женщины.

Но тяжело заболел отец, пришлось возвращаться. Благо послевоенные строгости потихоньку отменились.

На этом месте воспоминаний Вере Ивановне всегда становилось не по себе. И не только потому, что ее обожаемого отца вскоре не стало. Прежде всего из-за Илюшки.

Ее любимый младший брат на тот момент уже закончил среднюю школу, получил профессию каменщика и работал на стройке. В институт или техникум, хоть имел удивительно светлую голову, пока идти не хотел – нужно было помогать семье: отец тяжко болел, а Вера еще не устроилась на работу. На его почти мальчишеские – восемнадцать лет – плечи легли все материальные заботы семьи.

Это не мешало ему оставаться спокойным и веселым.

Потом отец умер. Его оплакали и похоронили.

Потом нашла работу Вера: в странном учреждении, в Вешняках, где на первом этаже находилась поликлиника, а на верхних – стационар. Она пропадала там сутками: и дежурства внеплановые были, и в поликлинические дни после окончания приема все равно поднималась наверх, к прооперированным ею больным.

Теперь и она зарабатывала заметные деньги. Жизнь получалась тяжелая, но прекрасная, не хватало только живого папы. А так бы было полное счастье.

Только длилось оно недолго.

Илюшке пришла повестка в армию. Точнее, пока что на призывной медосмотр.

Он мог не служить. Не откосить, как сейчас модно. А именно не служить: у Илюшки было плоскостопие и шумы в сердце, правда, никак пока не проявляющиеся. Но брат попросил сестру, чтобы она помогла ему пройти медицинскую комиссию. Он считал себя не вправе не пойти на срочную службу. Не успел, по малолетству, на фронт – так хоть сейчас. Он стеснялся стать «белобилетником». Тем более что финансовые проблемы с Вериным трудоустройством в значительной степени были решены.

Мама была категорически против. Не положено в армию – значит, смирись с этим и живи на гражданке. Однако Илюшка так горячо упрашивал любимую сестренку, что та не выдержала – помогла, благо знакомые в районной военкоматовской комиссии имелись.

На проводах брат был очень веселый и все время благодарил Веру. Он был просто счастлив. Утром его проводили на призывной участок, и он радостно махал кепкой из-за забора друзьям, сестре и маме. В последний раз Вера видела его уже в грузовике, мелькнул буквально на мгновение.

И больше не видела ни разу.

Даже тела не прислали.

Только бумагу. «Погиб при исполнении воинского долга».

Потом, уже в постсоветское время, когда все начали рассекречивать, Вера Ивановна сопоставила даты и пришла к выводу, что ее брат стал жертвой испытания ядерного оружия. Потому и тела родственникам не отдали.

Так это или не так, но братишки у нее больше не было.

Мама никогда, ни разу, не упрекнула Веру за ту медкомиссию. Однако сама доктор Семенова ни на день, ни на час – а иногда ей казалось, что ни на минуту – не забывала своего «да», которое вмиг осчастливило Илюшку и, как позже выяснилось, осиротило их дом.

Потом была долгая, ничем эмоционально не окрашенная полоса.

Женщины понемногу приходили в себя, Вера работала, мама, так и не оправившись полностью, хлопотала по хозяйству.

Какие-то случайные знакомства с мужчинами у Веры были, но именно случайные, не завершавшиеся заметными чувствами или долгими отношениями.

Один, правда, ей понравился. Сын маминой подруги детства. Они жили в Одессе и каждое лето приглашали к себе. Мама так и не поехала, а Вера в один из своих отпусков все же съездила.

На пятнадцатой станции Большого Фонтана и в самом деле было чудесно. Домик небольшой, зато в саду – все, что душа пожелает. Прямо с дерева. Море – в десяти минутах ходьбы. И приняли ее прекрасно.

Вера Ивановна просто купалась в удовольствиях: море, солнце, фрукты, дружелюбные хозяева. А главное – покой. Как выяснилось, столь необходимый ей после бесконечных дежурств и операций. Даже боль от Илюшкиного ухода стала менее острой, менее надрывной.