обожал свою принцессу. А сегодня она официально стала принадлежать ему. Носила его фамилию, его ребенка, владела его сердцем. Латыш не возражал, разве что с каждым днем все больше влюблялся в эту непостижимую девушку.

– Я не особо изобретательный, – хмыкнул Егор и подхватил Милу на руки. Все, дольше терпеть он не смог.

***

– Это был самый лучший день в моей жизни, принцесса, – сипло прошептал Егор, отводя прядку волос с лица Милы.

В больничной палате кроме них никого не было. В колыбельке спал новорожденный малыш. А Егор устроился рядом с Милой. Кровать для Латыша оказалась слишком мала, потому пришлось сидеть на полу. Зато рядом с любимой женой, которая сегодня подарила ему крепкого и здорового пацана.

– Что я слышу? Надо же, что-то новенькое, – негромко рассмеялась Мила и поцеловала мужа.

– Я старался, – хмыкнул Латыш и погладил девичью щеку кончиками пальцев.

Он никогда не признается Миле, как его штормило там, в коридоре, пока он ждал. Он толком и не помнил, что говорил, делал, о чем думал. Все мысли были о его крохотной малышке. О том, как ей приходится тяжело. Она ведь совсем хрупкая, а ребенок, по словам врача – богатырь, весь в отца.

Егор сидел рядом, перебирая тонкие хрупкие пальчики жены, любуясь ее немного бледным и уставшим личиком, охранял ее сон и думал о том, что благодаря Миле он знает, что такое любовь, счастье, семья. И пусть порой хочется грохнут некоторых особо вредных членов представителей семейства, Латыш все равно высоко ценил каждого из них и знал, что пацаны всегда поддержат. Да и не только пацаны, к кому бы Егор не обратился за помощью, клан всегда горой за своих. А Егор стал для них своим.

Телефон пиликнул. Мила крепко уснула. Малыш тоже сопел, сытый и довольный. Самое время и самому отдохнуть. Хотя бы час. Однако текст сообщения был однозначным. И ведь не успокоятся же, Латыш это знал. Он и сам вел себя примерно так же, когда у Руса родился сын пару месяцев назад.

Егор осторожно вышел из палаты в коридор, предупредил медсестру, что отлучится на полчаса и спустился на парковку клиники.

Его уже ждали. Братья Милы и Ермак. Хотя пацаны уже давно стали и его братьями. По духу, по крови. Сколько дел они разрулили впятером, девчонки до сих пор не знают. Но клан Ирбисов был слишком заметен в городе, чтобы их не трогали. Постоянно какой-то умник, да появится. Но Тихон, Ильнур, Роб, и Рус с Латышом стояли на страже покоя всего клана. Егор закрыл контракты и теперь постоянно жил дома. У них с Милой есть свой дом рядом с родителями. А теперь и сын родился.

Кайф же. У Егора есть все, о чем он и мечтать не смел. А Мила ему все это подарила.

– Ну что, пацаны, давайте за моего крестника! – предложил Руслан и вручил Егору стаканчик с крепким алкоголем. Латыш понял, что парни уже давно начали отмечать рождение Дмитрия Егоровича Латышева. И были уже, вполне себе так, навеселе.

– С чего это ты взял, что Егор доверит эту должность тебе? Я тоже вполне себе так ничего крестный. И опыт у меня поболее твоего! – пьяненько заржал Ильнур.

– Мда, засада, – хохотнул Тиша и обратился к Латышу, – как хочешь, крутись, а придется вам с Милкой еще пацанов настругать. Как минимум, троих. Каждому по крестнику!

– Да ну нафиг, пацаны! Дайте оклематься. А там посмотрим, – взмолился Латыш.

– Ну, за Димона! – раздался новый тост.

– Давайте за Милу, – серьезно добавил Егор, – если бы не она… Я б давно уже гнил под какой-нибудь свалкой.

– Ну если забугорье для тебя свалка, то да, гнил бы, чего уж, – ржали пацаны, а Егор хмыкнул.

– Да не, я б вляпался куда-нибудь. А ради Милы все эти бои бросил. Она из тупого качка-отморозка человека сделала, – признался Латыш.

– Да-да, помню, как у нас бой должен был с тобой быть, – хлопнул Иль друга по плечу. – Я ж мог и инвалидом остаться. А все вон как получилось. И потому, Егор, крестный отец твоего сына я.

– Ага, сейчас! – вмешался Руслан, шутливо толкнув друга локтем по ребрам. – Я первым застолбил.

– Ну началось, – расхохотался Роберт, чем и привлек внимание братьев к своей персоне.

– А ты б подсуетился, – икнул Ильнур, глядя на брата, – тянешь чего-то, тянешь. Латыш, скажи ему. На правах старшего брата Васьки.

– Пацаны, давайте мы как-то сами с ней разберемся, – буркнул Роб и залпом проглотил содержимое стакана.

– Сколько вы уже разбираетесь? Год, два? – недовольно скривился Егор, глядя на друга. – Тактику пора менять.

– Ну тогда я пошел, – решительно кивнул Роб и выбросил пустой стаканчик в урну.

Фальковский действительно распрощался с друзьями и потопал по ночному городу. Позади ехала машина с водителем и охраной. И у парня было время, чтобы слегка протрезветь и подумать. Прав Егор, хватит уже играться в отношения, надо действовать. А то некоторые уже сыновей родили, а Роб все еще пороги оббивает, да соперником морды бьет. Надо менять тактику, правы пацаны.

***

Эпилог-бонус. Часть 2

Роб прекрасно помнил, как в первый раз увидел Василису. Тогда она еще носила фамилию биологического отца, но была такой же вредной и острой на язык.

Сейчас Василиса Виткинчук выросла, но продолжала бесить Роберта своим поведением и колючими шутками в его адрес.

Он цепляла его, выводила из равновесия. И раньше Фальковский не особо понимал причины. Пока Вася не привела в дом своего слегка контуженного бойфренда.

По сути, пацан был нормальным. Они с Васькой учились в одной группе, тусовались вместе. Однако Роберту он люто не нравился. Руки так и сжимались в кулаки, и хотелось разбить парню морду.

Чем Роберт и занимался периодически. Пару раз случайно выходило. А в последний раз, на дне рождении Тихона месяц назад – намеренно. Если бы Вася вовремя не влезла между ними, Роберт бы поломал придурка. А так пришлось уйти. Не смог он смотреть, как любимая девушка суетиться над своим обожаемым Валиком.

Все, хватит с него. Пацаны правы. Пора уже браться за ум и идти к Василисе. Просто сказать ей, почему он вечно к ней лезет. Почему колотит ее парня. Почему придирается по мелочам.

Впрочем, наверняка она итак все знает.

Роберт почесал затылок пятерней. За спиной медленно ползла его же тачка с водителем за рулем. Но Фальковский шел пешком. Нужно было крепко подумать обо всем. Особенно о том, как признаться Василисе.