Мила знала, что парень занимается серьезными боями в клетке. Но никогда не интересовалась подробнее. Это Дарья спец по дракам и спорту, а Милка была далека от всего этого. Мила не выходила из дома без каблуков и без прически. И всегда, по словам близких, выглядела идеально, от маникюра до стильных нарядов.

– Тогда нужно бы вернуться в особняк, и я пересяду в свою машину, – подсказала Мила.

– А моя чем плоха? – не очень дружелюбно проворчал Латыш и взглянул на девушку в зеркало. – Новая вроде тачка.

– Машина хорошая, но у тебя, я уверена, есть более важные дела, чем везти меня в город, – мягко разъяснила Тахирова.

– Забей, – хмыкнул Егор. – Говори, куда ехать.

Тахирова вздохнула. Да, Латыш был крайне упрям, впрочем, как и весь клан. Но Миле, почему-то, совсем не хотелось спорить, и она назвала адрес места, где планировала оказаться. Просто посидеть, побыть наедине со своими мыслями, пожалеть себя, если захочется.

***

Латыш смотрел на девушку украдкой. У Милы карие глаза и волосы цвета молочного шоколада. И родинка на шее. А вторая, чуть больше, за ушком.

Случайно как-то умудрился рассмотреть. Егор не знал, на кой черт ему эта информация. Но развидеть круглое пятнышко уже не смог. Хотя, должен был, наверное.

Мужчина сжал руль крепче, до побелевших костяшек.

Зря Латыш вернулся. Надо было и дальше торчать за тысячи километров от принцессы с карими глазами. Но нет, принесло его, и полгода не вытянул.

Егор Латышев последние лет пятнадцать прочно занимался спортивной карьерой. У него была репутация, имя, титулы. Имелись денежные контракты на рекламу. Он был лицом, мать их, долбаных кроссовок. Но все это там, в другой стране, пожалуй, даже в другом мире. А здесь, в салоне собственной тачки Латыш был сопливым влюбленным.

Он не узнавал себя, когда смотрел на эту девушку. Робел, как пацан на первом свидании. И не мог соединить пару фраз в одно что-то более приемлемое, нежели «Привет-пока».

А сейчас за годы знакомства с Милой Егор первый раз оказался с ней наедине. Хорошо, что не перепутал педали. Но ощущал себя Латыш самым настоящим тормозом, каких поискать.

Про Милу он знал все. Где живет, где учится, с кем общается. Даже то, в каких бутиках одевается и где делает прическу.

На кой ляд ему нужно это знать? Это было неважно. Но он знал.

Зато Мила ничего не знала о нем. И это правильно. Такая принцесса, как Милания Тахирова, достойна более подходящего мужика, чем отбитый на всю башню боец.

Но сейчас Егор хотел пару часов провести с этой девочкой. Завтра он свалит из города и из страны. Это завтра. А сегодня у него, считай, праздник.

***

– Здесь красиво, правда? – Мила восторженно рассматривала, запрокинув голову, яркие звезды на потолке.

Планетарий! Кто мог бы подумать, что Мила захочет оказаться здесь? Нет, Латыш не был удивлен. Эта девочка и сама напоминала ему звезду, яркую, горячую, далекую.

– Угу, – отозвался Егор, но смотрел он на девушку.

Зря, конечно, смотрел. Потому что вот так, невероятно близко к нему, она казалась еще красивее.

Черт, как же ярко светятся у нее глаза! И улыбка загадочная и нежная, от которой у простого смертного может остановиться сердце. Вот и у Егора оно замерло в груди. И взрослый тридцатилетний мужик почувствовал себя мелким пацаном, у которого может исполниться заветная мечта.

Он же может помечтать. Никто ему не запретит думать о том, какие мягкие и сладкие губы у принцессы. Или каковы наощупь ее волосы. Или как меняется ее голос, когда она зовет Егора по имени.

Латыш потерялся во времени. Он жадно ловил каждое слово, произнесенное тихим голосом. Слышал звонкий смех и не мог не улыбнуться в ответ.

Он все понимал. Милания – не обычная девушка, с которой можно переспать и свалить «за бугор». Ее вообще не стоит трогать. Латыш был бы первым в длинной очереди тех, кто переломал бы смельчака, посмотревшего косо на девочку.

Все понимал и даже слышал, как с хрустом ломается его выдержка. И все мысли испарились, кроме одной: нельзя отпускать Милу сейчас. Пусть только на сегодня. Пусть только в этот вечер она будет рядом с ним.

Что-то все же здравое перемкнуло в голове у Латыша, потому что он не успел подумать, а вопрос уже прозвучал.

– Не проголодалась? Давай поужинаем?

Он ждал, что принцесса откажет ему. Она ведь может сослаться на то, что устала, или на встречу с подружками, или на важные дела. Да и поздно уже было. Однако Егор, затаив дыхание и рассматривая Милу вплотную, ждал ее решения.

– Конечно! Почему бы нет? – широко улыбнулась девушка и сама подхватила Латыша под руку, а пальчиком указала куда-то вперед: – Вот там есть отличный ресторан. Уютный и небольшой. Мы с девчонками как-то ужинали там. Очень хорошее место.

Мила непринужденно болтала, а Егор накрыл ее пальчики ладонью и сместил так, чтобы крепче держать девушку за руку. Он хотел бы обнять Милу за плечи.

Нет, не так.

Он до потери пульса хотел поцеловать ее прямо сейчас. Услышать томный вздох. Стереть ее нежную улыбку ртом. Потеряться, раствориться в этой удивительной девушке.

Но он просто держал Милу за руку в надежде, что она не станет ее отбирать.

В ресторане выяснилось, что свободный столик остался только один: на балконе второго этажа прямо у перил, под звездами. Наверное, и вид на окрестности был красивым. Только Егор ничего этого не замечал. Он пытался поддержать непринужденную беседу, но получалось скверно.

– Мне бы мою ладонь обратно. Хотя бы на полчасика, – подавшись вперед, улыбаясь, шепнула ему Мила через небольшой столик на двоих.

– А? – буркнул Латыш, не сообразив, о чем говорит девочка.

– Заказ принесли. А есть одной рукой не удобно. Можно? – улыбалась Мила и потянула свои пальцы из его хватки.

И здесь Егор сообразил, насколько он тупит. Жестко тупит. Но лишиться тепла хрупкой ладошки было выше сил Латыша.

– Я верну. Честно, – пообещала Мила.

Он поверил. Милания смотрела на него открытым взглядом, в котором не были ни насмешки, ни страха. Как ей не верить?

– Егор, у тебя ведь нет девушки? Постоянной, я имею ввиду, – заговорила Мила, пригубив вино из бокала. Егор пил воду. И дело не в том, что он за рулем. А в том, что Латыш и без алкоголя чувствовал себя пьяным. Милка заколдовала его, не иначе.

– Нет, – качнул парень головой, а хотелось возразить, сказать,