малых дел», получившей в прессе и второе свое название – «абрамовщина». Ее составными элементами стали признание капиталистической эволюции страны, призыв к «образованному обществу» направить усилия на помощь русской деревне, разработка целого ряда практических мер по просвещению народа и улучшению его материального положения.

Главная цель прогресса виделась Абрамову в достижении «общего блага». Однако в отличие от концепций П.Л. Лаврова и Н.К. Михайловского общественная эволюция напрямую не связывалась с развитием лучших качеств человека. Как писал Абрамов, «прогресс общества вовсе не обусловливает собою прогресса личности, и личность в прогрессирующем обществе отнюдь не прогрессирует»[252]. Тем самым приоритеты отдавались интересам целого, а не индивида. Однако такой подход кардинально не менял общей для народничества идеи морального долга перед народом. Происходила только ее трансформация применительно к новым условиям жизни.

К середине 1880-х годов стало очевидным, что рыночное хозяйство в России окончательно укрепило свое положение и требуется разработка форм и методов приспособления к новым условиям. «Пора перестать бесполезно рассуждать о невозможности укрепления капиталистических порядков в нашем отечестве и обратить все внимание на то, чтобы…оградить население от печальных сторон этих порядков», – писал по этому поводу Абрамов[253]. Этот вывод снимал вопрос о социалистической перспективе развития страны и ориентировал интеллигенцию на длительную повседневную работу. Менялся и идеал образованного человека. На смену героям революционной борьбы приходила «трудовая интеллигенция»: «…учителя и учительницы начальных школ….лица земско-медицинского персонала, захолустные судьи, лучшая часть духовенства. …интеллигенция из крестьянства и мещанства и т. п.»[254]. Ее моральный долг состоял в служении народу и рядом с народом. «Теория малых дел» призывала просвещенных людей не бояться покинуть крупные города, селиться в деревне, «слиться с народом, радея о его благе»[255].

Центральная роль в «оседании интеллигенции на земле» отводилась земству. Органы местного самоуправления должны были взять на себя решение многих проблем в экономической и социальной сферах. В первую очередь это относилось к улучшению материального положения населения. «До тех пор, – писал Абрамов, – пока наш народ не выйдет из принижающей его нищеты ‹…›, все начинания будут разбиваться об эту бедность»[256]. Ликвидировать малоземелье можно было при помощи предоставления кредитов для покупки земли или арендой государственной земельной собственности. Тяжелое налоговое бремя могло быть уменьшено при организации системы общественных запашек, доход от которых шел бы на погашение платежей и выплат в местный бюджет. Земства должны были возложить на себя посредническую миссию по хранению и сбыту сельскохозяйственной продукции, вытеснив тем самым с рынка нечистых на руку посредников. Значительное внимание уделялось в «теории малых дел» пропаганде культуры ведения хозяйства: обеспечению населения семенами высокопродуктивных сортов зерновых и огородно-полевых культур, изготовлению и использованию современных орудий труда, разведению породистого скота, пчеловодству, распространению агрономических знаний. При поддержке земств в финансировании и реализации продукции новый импульс в развитии могли получить крестьянские промыслы.

Среди приоритетных направлений в деятельности также назывались развитие местного здравоохранения и образования. Идеалом медицинской службы должна была стать стройная система с «сельскими больницами и больничными покоями по нескольку на уезд, с сетью амбулаторий, охватывающих все население, с десятком врачей на уезд и лекарскими помощниками на особых пунктах»[257]. Бесспорным шагом по пути прогресса стало бы и развертывание на условиях общедоступности, минимальности оплаты сети земских школ, в которых ученики получали не только общую образовательную подготовку, но ремесленные, сельскохозяйственные знания и навыки. Такой подход позволял выпускникам продолжить свое образование в будущем.

Демократический характер «теории малых дел» состоял в оказании поддержки деревне в трудное время становления товарно-денежных отношений. Сильные ее стороны заключались в четкой адресности (трудовая интеллигенция), выборе организационной структуры (земство) и признании серьезной социальной проблемы, порожденной капитализмом. Отечественная интеллигенция получала возможность применить свои силы на ниве культурно-просветительской работы. Именно в этом состояла идея нового деполитизированного «хождения в народ». «Теория малых дел» позволяла интеллигенции лучше понять нужды крестьянства, найти применение своим силам. Однако она не содержала требований политических преобразований. Исчезали в ней и социалистические идеи.

Это не могло не вызвать критики со стороны других представителей народничества. Главными оппонентами идей Абрамова выступили Н.В. Шелгунов и Н.К. Михайловский. В их работах содержались серьезные нарекания, касающиеся забвения наследства 1860-1870-х годов, приукрашивания действительности, превознесения паллиативных мер, которые не могли принципиально изменить социально-экономическую жизнь страны. Во второй половине 1890-х годов влияние «теории малых дел» стало уменьшаться, а ее популярность среди интеллигенции – падать. Сложность реализации на практике выдвинутых идей, неудачи в земской работе, критика со стороны авторитетных народнических публицистов привели к постепенному угасанию ее пропаганды. В 1890 году Абрамов переехал на жительство в Ставрополь-Кавказский.

Он не прекратил общественной деятельности: печатался в журнале «Новое слово», газетах «Неделя», «Сын Отечества», «Северный Кавказ» и т. д. Но главное внимание стал уделять вопросам народного образования и просвещения («Новейшие успехи знания», «Частная женская воскресная школа в Харькове и воскресные школы вообще»). В 1890-е годы он опубликовал несколько биографий известных ученых и писателей («Два великих француза: Луи Пастер и Жан Масэ», «Памяти Белинского» и т. д.), организовывал общественные школы, выступал с лекциями. С 1895 по 1906 год Абрамов был гласным городской думы г. Ставрополя. Им было сделано немало для благоустройства родного города, улучшения социального обеспечения, развития торговли и промышленности. Неоднократно выступал Абрамов и в местной печати, критиковал царскую администрацию, ратовал за совершенствование самоуправления.

Революционные события 1905 года Абрамов оценивал неоднозначно: приветствовал публикацию Манифеста 17 октября, но опасался, что крайний радикализм может привести к серьезному кровопролитию. В ноябре принял участие в состоявшемся в Петербурге съезде земских и городских деятелей, но разошелся во взглядах с его кадетским руководством. Абрамов считал необходимым немедленно увеличить крестьянский надел, более решительно добиваться и политических преобразований. Наряду с этим он считал бессмысленным вовлечение крестьян в революционные выступления, более разумным представлялось развитие производственной и потребительской кооперации, ее общественная поддержка на местах с перспективой перехода к муниципальному социализму. На выборах в Государственную Думу кандидатура Абрамова не набрала необходимого количества голосов выборщиков от крестьян, после чего он сложил с себя полномочия гласного ставропольской городской думы. В последние месяцы жизни активного участия в общественной жизни губернии Абрамов не принимал. Скончался он в 1906 году и был похоронен в Ставрополе-Кавказском. Могила подвижника культурнической работы затерялась на местном кладбище.

Татьяна Савинова[258]. Роль народничества и «теории малых дел» в создании земской статистики[259]

Эволюция народничества: от стихии к «теории малых дел»

Становление института земской статистики проходило в эпоху формирования двух мощных идеологических течений второй половины XIX века: народничества и марксизма. «Подпольная Россия» стала важнейшим фактором формирования института не сверху, а снизу.

Начало массового активного движения интеллигенции «в