Первые наёмники выскочили на площадку перед «шатлом». Они явно не ждали засады, что дало нам несколько секунд преимущества. Я первый раз увидел вблизи чёрные доспехи. Их броня была несколько меньше наших скафандров, вероятно совершеннее и манёвреннее, возможно даже более устойчива к выстрелам из энергетического оружия. Вот только у меня в руках было совершенно иной агрегат. О том, чтобы пощадить противника даже мысли не возникло. Они нас не щадили. Я резко выбросил объёмную левую руку в сторону ближайшего гада. Тот замешкался, гашетка ручного огнемёта сама прыгнула в руку. Залп! Словно в замедленном фильме пламя плавно обтекло фигуру противника, охватило его целиком, проникло сквозь щели в защите и добралось до податливого тела. Резкий крик объятой пламенем фигуры на мгновение заглушил все прочие звуки. Наверно я тоже орал.

Выстрел из плазменника ударил в мою правую плечевую пластину, запахло разогретой сталью и озоном. Второй наёмник вёл огонь на близкой дистанции, но его оружие в ближнем бою оказалось не столь эффективно как огнемёт. Не отпуская гашетку, я быстро довернул пламя в его сторону. Тот попробовал отскочить, и у него почти получилось. Почти… Огненное облако догнало наёмника уже в конце длинного прыжка. Опалённый, он упал, засучил по щебню стальными ногами и затих, объятый огненным облаком.

Те, кто примчались вслед за первыми двумя, увидев печальную судьбу товарищей, поступили умнее. Они не стали выскакивать вперёд, чтобы не попасть под действие огнемёта, а открыли огонь ещё на подступах к шатлу из-за стальных блоков, беспорядочно усеивающих арену. Я стал пятиться назад, при этом активно поливая огнём перед собой так, чтобы противнику было сложнее целится. Ещё пара зарядов попала по нагрудной броне. Мой доспех слегонца тряхануло и только. Но вот если маленький и колючий шарик разогретой плазмы влетит за решётчатое забрало, или закончиться запас огненной смеси в баллонах, тогда мне точно не поздоровиться. Ситуация на поле боя выровнялась. Всё свелось к тому, кому больше повезёт. Сейчас я отступал от тёмного массива «шатла», и как мог – маневрировал под залпами плазмы. Ещё несколько мгновений и меня оттеснят на свободную от любых препятствий площадку, тогда у «наёмников» появиться реальный шанс разделаться с наглым «шахтёром». Но этого не случилось. Сэм внезапно выскочил из-за тёмной обшивки «корабля» и окатил сбоку пламенем боевиков в чёрной броне. Один из пятерых оставшихся наёмников занялся факелом и опал. Другие тут же сосредоточили огонь на новой цели. Как только напарник сделал своё чёрное дело, я тоже перешёл в наступление и понял, что не успеваю.

Толпа бушевала, крики с трибун глушили даже выстрелы энергетических винтовок, под которые сейчас попал мой союзник. Ему разворотило бронированную руку с огнемётом, видимо один заряд повредил клапан, по которому подаётся взрывная смесь. Газ вспыхнул, и оранжевый костюм Сэма охватил огонь. Крича, я пробежал отделяющее нас расстояние, осталось выжать гашетку и… Чёрт! Огнемёт молчал.

Плазменники немедленно развернулись в мою сторону. Тёмные жерла четырёх пушек смотрели прямо в лицо. Закостеневшие под слоем брони пальцы судорожно нажимали на кнопку внутри стальной перчатки, я стоял как вкопанный и всё не мог поверить, что кончился заряд. В горле моментально пересохло, сердце замерло на середине удара. Не знаю, что чувствовали те, кто уже пал на арене за миг до своей смерти, для меня же одно мгновение растянулось на часы. Я даже успел представить в мельчайших подробностях, как пульсирующие обжигающим светом шаровые молнии врываются в мой решётчатый шлем и выжигают всё внутри вплоть до затылочной пластины. Сейчас, уже через много лет после тех событий иногда, когда закрываются глаза – мне кажется, что я всё ещё стою там – на багровой арене, и смерть смотрит из темных жерл… Я ждал и ждал… не пытаясь уклониться. Словно парализованный. А багровые всполохи над головами противников все не торопились устремиться ко мне, при этом оборачиваясь слепящей смертью… Потом раздался мощный взрыв, и сильный удар отбросил меня в пустоту.

Пробуждение вышло не очень радостным. Гремели фанфары, ор стоял такой, что временами заглушал даже усиленный голос ведущего.

Я ни черта не понимал, только то, что меня куда-то тащат. На губах запеклась кровь. Попробовал пошевелиться – доспех слушался плохо.

Голос из динамиков коммуникатора, наконец, пробился моему сознанию.

– Макс!.. Макс, ты слышишь?! Это Грек!

Кажется, я его послал, потому как тащить меня сразу прекратили и сделали попытку поставить вертикально. Получалось это плохо, мои собственные ноги подкашивались, и ни в какую не хотели утвердиться на поверхности.

А ком всё надрывался.

– Твою ж…! Мы победили, слышишь?! Даже не думай сдохнуть теперь, скотина! Нам ещё выбираться!..

Выбираться, так выбираться. А сейчас мне надо отдохнуть, не каждый день смотришь в глаза смерти. Грек кричал в радиофон ещё что-то. Я уже не воспринимал, словно плыл сквозь пустоту… Впереди наверняка ещё не один бой. Точно… Так и будет…

Глаза закрылись сами собой – ничего не слышу, ничего не вижу…

Сплю.

* * *

Я очнулся в лазарете. Прошедшее гладиаторское сражение всё ещё было свежо в памяти. Кажется, я выжил. Тело ноет, но я жив. В спину упирается горизонтальная пластиковая доска. Лежать жестко. М-да это тебе не дома на перине.

Надо мной склонилась усталая женщина в грязно белом халате. Её лицо, осунувшееся с запавшими глазами, могло показаться красивым, если бы не лежащая на нём печать сильнейшего измождения. И всё же взгляд её синих глаз излучал тепло и заботу.

– Очнулся? Вот и хорошо. Просто сильный стресс и небольшая контузия вызвали глубокий обморок, – голос у неё был мягкий, но неимоверно усталый. Медик улыбнулась. – Часто приходиться иметь дело с более серьёзными ранениями. Вставай и закатывай рукав.

Я с трудом приподнялся, тело подчинялось плохо. Мышцы сильно болели, и я чувствовал себя плохо смазанным, скрипящим механизмом. Помотал головой, разминая затёкшую шею, и огляделся вокруг. Я сидел на старенькой белой кушетке в маленькой комнатушке со стальными перегородками.

– Кто вы? – Проклятье, и это мой голос? Больше похоже на карканье вороны.

Женщина стояла спиной ко мне и возилась со шприцами из аптечки, лежащей прямо перед ней.

– Я доктор Линна Скайн. – Она закончила свои манипуляции и повернулась ко мне. В её правой руке блеснула острая игла инъектора.

– Обычно я не разговариваю с пленниками, большинство из которых отъявленные негодяи и подонки, но ваш друг утверждает, что вы вполне приличные граждане империи, просто попавшие не в то время и место. Не то чтобы я поверила ему или вам, скорее уж вашей татуировке кадета. Хотя это тоже далеко не гарантия порядочности…

Я горько усмехнулся, вспомнив небольшое приключение по результатам которого наша академическая четвёрка в составе Рауля, Марата, меня и Дика решилась сделать эти татуировки. Своего рода традиционный отличительный знак кадетского выпуска.

– Где мы?